Время "мечей" - Данил Корецкий Страница 43

Саидбек погрузился в тяжелое раздумье. Он действительно не представлял, кто из приближенных Руслана может выполнить такую роль. Абрикос? Этот… депутат Магомедов? Тот угрюмый худой парень, который ездит с ним последнее время? Да нет, ерунда! Как к ним подступиться?

– Вряд ли такое возможно, – он развел руками. – Они все заодно. И все в крови!

– Подумай, лейтенант, подумай! Ты же лучше меня знаешь жителей, знаешь местную специфику… Напряги мозги! – настойчиво, как заклинание, повторял полковник. – Это твой шанс искупить вину! Ты сразу уйдешь отсюда, даже мясо не успеет испортиться! Никто ничего не узнает, даже твое начальство! А деньги Оловянного останутся у тебя и пойдут на благое дело – лечение Мариам!

И вдруг Саидбека осенило!

– Есть такой человек! – воскликнул он. – Зарема из Камров! Она ненавидит этих бандитов! И имеет доступ к матери Оловянного! А Абрикос ходит к ней в дом!

Он рассказал все, что знал о Зареме и происшедших с ней событиях. Нижегородцев внимательно слушал и карандашом делал пометки в своём блокноте.

– Пожалуй, это то, что нужно, – сказал он, когда Саидбек замолчал. – Устрой мне встречу с ней. Надо сделать так…

Закончив инструктаж, полковник встал.

– Все понятно?

– Так точно! – ответил повеселевший Саидбек.

– Сейчас тебя проводят до выхода. Расскажешь всем своим, что тебе предлагали попробовать поступить в пограничный институт, и ты пообещал подумать. Наши кадровики это подтвердят.

Нижегородцев протянул ему руку и совсем не страшно улыбнулся.

Сибирская тайга

Вездеход возвращался в рабочий поселок. Карим всю дорогу молчал и, морща лоб, что-то напряженно обдумывал, Мончегоров тоже сидел молча и, насупившись, смотрел в пол. Совершенно ясно, что официальное извлечение заряда из законсервированной шахты выглядит совсем по-другому. И никакие межправительственные соглашения здесь невозможны, ибо международное право запрещает распространение ядерного оружия за пределы атомных держав. Тем более, что Казахстан не входит в «ядерный клуб»… Но зачем Кариму и тем, кто за ним стоит, этому, как его… Наби! – атомный заряд?!

Тем временем Рустам наполовину влез в кабину и возбужденно переговаривался с Володей.

– Я раз в зоопарке был, белого медведя видел. Огроменный! Вот он, когда на задние лапы встанет, до такой высоты, как здесь, дотянется… Но откуда здесь белый медведь?

Володя только пожал плечами.

– Еще огроменные в Америке водятся… Гризли называются!

– А ты что, и в Америке был? – с иронией спросил водитель.

– Да не, откуда? В кино про индейцев видел…

– Кино – это достоверно, – усмехнулся Володя. – Особенно про индейцев!

– Хорошо, если он один такой… А вдруг все?

– Степаныч должен знать. Слышь, Степаныч!

Мончегоров находился в тяжелой задумчивости. Он понял только одно, что влип в скверную историю. И не представлял, как из нее выпутаться. В голову ничего путного не приходило. Надо как-то связаться с Докукиным и уточнить у него – что к чему… Только как? Позвонить сыну, чтобы тот через Интернет нашел старого друга? А как Сашке позвонить?

– Степаныч! Заснул, что ли?

Заслуженный мелиоратор тряхнул головой и вынырнул в тревожную действительность.

– Что?

– Ты же здесь работал. Таких крупных медведей видел?

Иван Степанович покачал головой. Он был так озабочен, что даже оставил без внимания обращение на «ты».

– Никогда. Обычные мишки подходили. Но никаких безобразий не творили…

– Это еще что такое?! – воскликнул Володя.

Вездеход резко затормозил перед въездом в поселок. Когда-то руководство хотело установить здесь ворота, а территорию окружить забором, но руки так и не дошли. Только вкопали вертикально два толстых бревна и набили поперек бревно потоньше, на этом все и закончилось. Сейчас водитель остановился перед П-образной конструкцией и задрал голову вверх. На горизонтальной перекладине была прибита голова лося с большими плоскими рогами. Выглядела она совсем не так парадно, как на стене охотничьего домика: глаза закрыты, морда перепачкана кровью. Красные потеки на бревне и лужица внизу выдавали, что ее недавно отрезали.

Карим выругался.

– Дебилы наши так веселятся! Если напились, я им ребра переломаю! Ну-ка, поехали!

БРДМ вкатилась на заросшую, запущенную территорию.

– Гля, у нас гости, – Рустам указал рукой в направлении штабного домика, возле которого переминались привязанные к берёзе две худые лошади. На боку одной висел полупустой мешок.

– Кого это принесло? – задумчиво произнёс Карим и машинально нащупал под курткой пистолет. – Рустам, иди незаметно сзади и страхуй нас!

– Сделаю, – тот клацнул затвором «Тигра».

Все выбрались наружу. Мончегоров машинально достал из внутреннего кармана телефон, включил его. Сети, естественно, не было, да и рисунок батарейки мигал.

– Позвонить хотите? – удивился Карим.

– Да нет, по привычке проверяю. Я его как фонарик использую, и то аккумулятор сдыхает.

– Вечером подключим бензогенератор на пару часов, сможете зарядить. А потом надо налаживать нормальное питание. Как у вас решался вопрос?

– Кинули времянку к ЛЭП [15], поставили трансформаторную подстанцию. Когда уходили – законсервировали.

– Ее можно наладить?

– Если не разграбили и не разбили оборудование, то конечно.

– Хорошо, – Карим ускорил шаг, выходя вперед. За ним пружинистым шагом шел Володя. Мончегоров замыкал шествие. Рустам отстал и, вскинув карабин к плечу, крался сзади.

Они обогнули два барака и оказались на заросшей травой и кустарником бывшей волейбольной площадке. На более-менее чистом месте горел костёр, рядом стоял стол, за которым сидели на табуретах Тайга, Муха, Облом, Карнаух и двое незнакомцев – невзрачные мужички в замызганной одежде. На столе были расставлены советские общепитовские тарелки с синей каймой, в алюминиевой кастрюле испускало ароматный дух жаренное на костре мясо. Как ни странно, спиртного не было…

«Тарелки, похоже, на кухне нашли, – отметил про себя Мончегоров. – Странно, что их не все растащили… А свет наладят, можно будет и холодильник включить…»

– Как раз успели! – хохотнул Тайга. – Ну, бугры, и нюх у вас!

Его приятели никак не отреагировали на подошедших. Зато гости встали и первыми поздоровались. Одному было на вид лет под шестьдесят: невысокий, высушенный то ли годами, то ли нездоровьем, с морщинистым лицом и редкими седыми волосами, торчащими из-под застиранной до белизны военной панамы. Одет в куртку-штормовку советского образца поверх полосатой рубахи и изрядно потёртые чёрные хлопчатобумажные брюки, заправленные в кирзовые сапоги. Второй выглядел помоложе и посвежее, он был чуть выше первого ростом, с более крепкой фигурой, на голове довольно густые черные волосы, из коротких рукавов тёплой байковой рубашки в бело-синюю клетку выглядывали широкие волосатые запястья.