Инстинкт бойца - Михаил Нестеров Страница 43

Молодого (ему было чуть за тридцать) человека звали Николаем Григорьевичем Постновым, он имел Должность, позволяющую ему никогда и ни за что не отвечать. Зато знал так много, что ему могла позавидовать целая группа шифровальщиков из Ясенева. Он был посредником, связующим звеном между военной контрразведкой и Советом безопасности.

Посредники нужны не только в бизнесе, они необходимы и в государственном управлении. Через посредников чиновники высокого ранга выражают свои пожелания (более понятные как приказ) прокуратурам, судам, комиссиям, палатам. Посредники – проверенные и надежные люди, они скромны и неприметны, они не кричат и не приказывают, они молча выслушивают и тихо рекомендуют. Они очень компетентные люди, с ними порой советуются их боссы; «власть черпает свои карты из колоды посредников». И наконец, посредники не только связующие звенья, но и изоляционные щиты – межведомственные, межструктурные и тому подобные.

Отхлебнув из чашки, Николай Григорьевич прикурил сигарету и посмотрел, ровно ли тлеет уголек. Офицеры ФСБ незаметно переглянулись. Конечно, как и у любого человека, у Постнова имелись свои странности, но не более того. Николай Григорьевич считался умным человеком. Его хорошо знали оба, так как до недавнего времени тот в звании майора замещал руководителя группы одного из отделов контрразведки ФСБ. Он не копировал чей-то имидж, просто вдруг заматерел сразу и неожиданно, когда его подтянул к себе нынешний руководитель Совбеза, а его военная выправка так же резко поменялась на вальяжную осанку государственного служащего высокого ранга.

– Евгений Александрович, – мягким голосом произнес Постнов, обращаясь к Зубахину, – меня зовут Николай Григорьевич. Ведомство, которое я представляю, вам знать необязательно. Я приехал сюда затем, чтобы вы лично мне подтвердили правдивость ваших признаний. Вплоть до мелочей. От этого зависит очень многое. Даже судьба вашего ребенка. Он учащийся коллежа в Париже, если я не ошибаюсь?

Зубахин глубоко вздохнул и кивнул.

– У него могут возникнуть проблемы, – продолжал Постнов, не меняя тона, – поэтому мы в кратчайшие сроки обеспечим вашего сына надежной охраной. Он даже ни о чем не догадается. Понимаете, о чем я говорю?

Генерал подумал о том, что основные методы террористических организаций и спецслужб идентичны.

Он кивнул и бросил взгляд на Эйдинова, словно от полковника зависела его судьба. Впрочем, так оно и было до недавнего времени. До того момента, когда на допросе Зубахин сообщил весьма ценную и секретную информацию, которой не могли не заинтересоваться в Совете безопасности, где Постнов вместе с командой единомышленников обкатывал организационные вопросы, готовя программу по управлению силовыми структурами на базе Минобороны. «Интриги – это профессия юриста». А юрист Постнов, приглашенный за кулисы политики, умел кланяться без лакейской улыбки и подбрасывать идеи начальству, являясь полной противоположностью полковнику Эйдинову.

Кроме упомянутого проекта, Постнов принимал участие в подготовке законопроекта по изменению статуса Совета безопасности, который мог стать «главным координатором государственной и информационной политики». Сейчас все решения этого органа носили протокольный характер (СБ рекомендуют, но ответственности не несет ни по статусу, ни по определению) и не подлежали безусловному исполнению. Но все силовые структуры страны старались выполнять рекомендации Совбеза, работая на перспективу. К таким особо старательным относился и профильный отдел военной контрразведки; и планы полковника Эйдинова могли бы быть чуточку завышены: в случае успешной реорганизации Совета безопасности его отдел мог влиться в новообразованную систему со статусом Департамента и стать надежной и проверенной дочерней фирмой.

Николай Постнов понимал, что, кроме рутины, нужны успехи, необходима победа в закулисных войнах, – негромкая, понятная лишь избранным, с загадочным подергиванием губ: кто знает, тот знает, кому надо, тот догадается, кто ничего не понял, тот дурак.

Постнов прибыл в курируемый им профильный отдел оперативно, через двадцать минут после звонка в его офис. Он слушал полковника, видел согласно кивающего генерала Прохоренко, а в его голове тем временем набирала силу неожиданная идея. Не впервые ему приходилось брать инициативу на себя, не консультируясь с боссом, и в этот раз Постнов, не покидая здания на Большой Дмитровке, предпринял некоторые самостоятельные шаги. Отчасти это было обусловлено дефицитом времени и положением Зубахина. Если бы не ценная информация, которая требовала некоторых дополнений и проверки, этот день стал бы для генерала последним. Теперь же необходимо было оперативно мотивировать его длительное отсутствие: с момента прибытия Зубахина на российскую землю прошло более шести часов.

Перед серьезным разговором Постнов выслушал доклад Эйдинова, собственно касающийся деятельности Зубахина, с некоторыми комментариями начальника профильного отдела.

– Зубахин часто бывал в командировках в Азербайджане и познакомился там с известным деятелем по фамилии Гусман Распаров, который в силу национальных традиций пригласил генерала домой и устроил вечеринку, затянувшуюся на три дня. Потом, как это часто делается при вербовке, гостеприимный хозяин в лоб спросил: «Можешь сделать то-то? Я плачу большие деньги». Распаров имел тесный контакт с Давлатовым, а для полевого командира заполучить такой лакомый кусок, как генерал 10-го Главного управления Генштаба, было редкой удачей. Все просто – одна сторона платит, другая получает согласно условиям. Вскоре Евгений Александрович поменял Генштаб на Министерство обороны, но не прекратил своих лекций в лагере боевиков.

– В конце 1999 года, – продолжал Эйдинов, – Зубахину предложили создать коридор для переправки наемников в чеченские лагеря и обратно. Хотя коридоров и так хватало. Его бывший подчиненный майор Тавров, «застрявший» в Чечне на три месяца, принял сразу два решения: работать на прежнего шефа и написать героический рапорт о продлении срока пребывании в зоне боевых действий. Именно Таврову принадлежала рискованная идея вовлечь в «караванный» бизнес разведчиков из отдельного батальона. А вот «фокус» с трупами боевиков – целиком и полностью заслуга генерала Зубахина. С одной стороны, он показал эффективность действий военных в целом и своей преступной группки в частности, которая в глазах его подчиненных возросла едва ли не до Объединенной. С другой – угодил Давлатову, который оценил юмор коллеги: Индус мог сэкономить на контрактниках энное количество денег и получал дополнительное время противостояния в своей зоне ответственности. Кстати, стимул для полевого командира немалый: его отряд подвергается массированным бомбовым ударам, а он легко и с минимумом потерь уходит. На данный момент Давлатов – едва ли не самый легендарный чеченский командир.

Эйдинов неопределенно пожал плечами:

– Верить в эту историю самостоятельных действий Зубахина или нет, решать вам, Николай Григорьевич. Будет приказ, я проверю, кто же на самом деле находится над головой генерал-майора.

– Вы испросили разрешения – верить или нет, – аккуратно стряхнув пепел, хмыкнул Постнов. – Надо сказать, это оригинальное решение. Но я хочу выслушать вашу точку зрения.