Месть в законе - Борис Седов Страница 43

Может, в другой раз Севостьян Иванович и вспылил бы, услышав в свой адрес столь неприятные речи, но сейчас его внимание отвлекло окно. Он взглянул мельком на новое, им самим вставленное стекло, и вспомнил из-за чего ударил жену.

- Настюха, - посмотрел на нее, подозрительно прищурившись. - Ты какое такое имя на стекле писала?

- Какое еще имя? - вопросом на вопрос ответила она, делая вид, что ничего не понимает. - Что ты все выдумываешь с пьяных глаз?

- Ничего не с пьяных! - возразил Горбушкин. - Я хорошо помню: ты пальцем тут начертила слово. Какое слово ты написала?

- О боже мой! - воскликнула Настя, хватаясь обеими руками за голову. - Я с ума с тобой сойду! За что же мне такое наказание?!

Причитала она все это для того, чтобы оттянуть время, чтобы успеть сообразить, что именно нужно ответить докучливому Горбушкину, чтобы тот не заподозрил неладного.

- Ты написала «Таганка», - продолжал тот наседать, не давая Насте возможности опомниться. - Что это значит?

- А что это значит? - женщине все-таки удалось сделать честные-пречестные глаза. - Таганка - улица в Москве. Не знаешь что ли? Вот тупой-то! - Она всплеснула руками.

- Улица, говоришь? И когда это ты в Москве на этой улице была? Что-то не припомню, чтобы ты мне об этом когда-нибудь рассказывала.

- А я и не была, - ответила Настя. - Я по телевизору видела.

- А на стекле зачем писала? - не унимался муж.

- Хотела - и писала! - выкрикнула Настя. - Нельзя что ли?

- Можно, - он как-то внезапно успокоился. - Пиши на здоровье, - усмехнулся в губу и пошел из кухни. - Я этого Таганку все равно вычислю и замочу. - Пробурчал уже на выходе.

Но Настя услышала эту фразу. И глаза ее сверкнули огнем. Значит, не показалось ей там, за окном! Выходит, это действительно был Андрей! Но как он нашел ее? Как узнал, что она здесь живет? В большом Петербурге человека отыскать все равно, что иголку в стоге сена. Получается, не забыл ее Андрей Таганцев…

А может, он сюда приходил да в окна заглядывал вовсе не для того, чтобы с ней повидаться? Тогда для чего? В данный момент никто не мог ответить Насте на этот вопрос. Кроме, конечно, капитана Горбушкина. Но он не скажет ни звука, это понятно.

Горбушкин же вернулся от полковника Лозового относительно успокоенным. Бумаги, полученные у Виктора Даниловича Коновалова, некоторым образом сняли с жены подозрения в возможной давней связи с Андреем Таганцевым. Имя Насти не упоминалось ни одним словом, ни малейшим намеком. Хотя, какие могут быть намеки в учетных документах ФСБ? Там все конкретно и лаконично.

- Я почти уверен, Сева, - говорил Юрий Олегович, склонившись над документами, предоставленными Коноваловым. - Если бы твоя жена хоть раз встречалась с Таганцевым, у комитетчиков была бы информация об этом. Они же этого кадра пасут уже несколько лет. Поверь мне: люди на Литейном не ошибаются. Не тот масштаб, что у нас с тобой. Не те перед ними ставятся задачи. Это, понимаешь ли, вопросы государственной безопасности. С такими делами не шутят.

- А может, они проглядели, чекисты долбаные? - спрашивал Горбушкин, заглядывая в глаза своему начальнику. - Ну какого лешего Настюха на окне написала «Таганка»? Неужели случайно?

- Все может быть, Севостьян Иванович. - Лозовой посмотрел на подчиненного снисходительно и даже с некоторой долей иронии. - Скажи, ты много пьешь в последнее время?

- Ну, бывает, что и много. - Горбушкин спрятал глаза.

- А жена твоя? Прикладывается к стакану? Ладно, ладно! Вижу, что вы вместе квасите. Не отнекивайся мне тут. Вот и скажи: отдает себе пьяная баба отчет в том, что делает? Вряд ли. А потому, написать она могла все, что угодно. Даже слово из трех букв!

- Не волнуйтесь. - Горбушкин выставил перед собой ладонь. - Она мне это слово по буквам вслух произносит. Ей и писать его незачем.

- Ладно. Отвлеклись мы с тобой от главного. Думаю, не хулиганы Петруху Филимонова грохнули. Пасли его по-взрослому. Значит, тому есть причины. Ты вот что помни, Сева: не к жене своей придираться сейчас надо, а с Таганцевым конкретно разбираться. У меня перед теми людьми, - Лозовой показал на потолок, - свои обязательства имеются. А ты, как ни суди, как ни ряди, на Дороге жизни со своими остолопами проблемы не решил. Так что давай, езжай пока домой, продумай все хорошенько. А решить все вопросы с Таганцевым… у тебя на это есть три дня, не более.

Как только Горбушкин вышел из кабинета полковника Лозового, по внутреннему телефону начальнику милиции позвонил оперативный дежурный.

- Товарищ полковник! Дежурный старший лейтенант Пахомов. Только что сообщили из РОВД Калининского района. У себя на балконе повесился сержант Потапов.

- Что?! - обалдел Лозовой. - Повесился?

- Ну повесился или повесили, с этим эксперты сейчас разбираются. Одно ясно, товарищ полковник: он умер.

- Вот гадство! - выругался Лозовой вслух, положив трубку.

Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы сделать правильный вывод из всего происходящего: Филимонов и Потапов погибли не случайно. Таких случайностей не бывает.

Словно в подтверждение этого, раздался телефонный звонок. Лозовой снова ухватился за трубку, которую только что опустил на рычаг.

- Юрий Олегович? - пророкотало по связи.

- Да, слушаю вас, - недовольно ответил полковник.

- Полковник Бережной, - представился голос. - Зовут меня - Альберт Николаевич. Служба собственной безопасности. Мы не могли бы с вами увидеться?

- Что, прямо сейчас? - Лозовой взглянул на наручные часы. Стрелки показывали два часа ночи.

- Нет! Ну, зачем же так поздно. Лучше рано, чем поздно. Это - что касается нашего конкретного случая. Не найдется ли у вас возможности заехать ко мне утром, часиков эдак в девять?

- Хорошо, я приеду, - севшим голосом ответил Лозовой.

«Ну вот и развязка», - грустно подумалось ему. Полковники из ССБ просто так в два часа ночи никому не звонят. К тому же, Юрий Олегович, будучи неплохим оперативником, доподлинно знал цену этому вежливому и спокойному тону, которым попросил его о встрече Бережной.

Договорился о свидании на утро, а «наружку», небось, уже выставил. Теперь и шагу без его присмотра не ступишь. Допрыгался.

Тяжело вздохнув, он опустил голову на скрещенные на столе руки и, не в силах больше сопротивляться усталости, уснул прямо на рабочем месте.