Пиранья. Звезда на волнах - Александр Бушков Страница 43

– Ага, – сказал Мазур. – Это опасно?

– Пока что это только надоедливо... Ладно, черт сними... Ты, главное, в случае чего не церемонься, бей от души...

Рикша остановился у тротуара и, получив плату от Мазура,низко ему поклонился. Мазур не стал читать ему лекцию о пролетарской гордости –и принятая на себя роль не позволяла, и осталось стойкое впечатление: этотпарень и понятия не имел, что является натуральным пролетарием. Дикий народ,что поделаешь, не подкован в единственно верной теории...

– Ты актером никогда не был? – поинтересоваласьМэй Лань, быстрыми легкими движениями поправляя волосы.

– Бог миловал, а что?

– Очень уж натурально изображаешь влюбленного...

– А если я и вправду влюблен, хозяйка, ноньяМэй? – спросил Мазур. – С первого взгляда, безответно и нежно?

Девушка окинула его скептическим взглядом, фыркнула иотвернулась. Поодаль стоял белый «ситроен», и помещавшиеся там два субъекта неделали ни малейших поползновений вылезти наружу.

Мэй Лань положила ему руку на плечо, придвинулась вплотную.Со стороны это опять-таки выглядело так, словно влюбленные голубки беззаботнонежничают.

– Слушай внимательно, – сказала девушка. – Бо с с о м будешь ты, понял? Ты ни словечка не знаешь по-английски, я простопереводчица, ясно? Тарахти мне с важным видом что-нибудь, а я буду нести такуюже ахинею...

– На каком языке? – чуточку растерялся Мазур.

– Да на своем исландском, мудрила! Кто его здесь знает?Ну, ты все понял?

– Что тут непонятного?

– Тогда пошли.

Она взяла Мазура за руку и направилась к кирпичномутрехэтажному зданию еще голландской постройки, украшенному вывеской «Отель“Фельдмаршал”». Даже Мазур, человек здесь случайный, без труда определил, чтообшарпанное здание никак нельзя отнести не только к шикарным, но хотя бы ктретьеразрядным заведениям. Быть может, в колониальные времена отель и мог, нетеряя достоинства, осчастливить своим постоем какой-нибудь фельдмаршал, носейчас сюда было определенно не загнать уважающего себя лейтенанта. Сто лет немытые окна, кожура от фруктов на тротуаре, прямо перед входом, мятые субъекты,кучковавшиеся у крыльца, до жути напоминают отечественных алкашей со скуднойкопеечкой, ищущих, с кем бы сброситься, а профессию вон тех трех дамочек можетбезошибочно определить даже новый в здешних местах человек...

Пройдя сквозь строй цепких любопытных взоров искоса, онивошли в вестибюль, отмеченный той же унылой печатью упадка и захламленности.Даже портье за стойкой был какой-то неухоженный и отчужденный, словно его черезпару часов должны были выпнуть отсюда по тридцать третьей статье, и ему на всеотныне плевать.

При появлении новых лиц он, впрочем, чуточку оживился, снадеждой вопросил:

– Номер на час, туан, нонья?

«А хорошо бы», – мечтательно подумал Мазур. Дажеучитывая здешние пещерные условия, к коим вряд ли подходит понятие «комфорт»,неплохо бы...

Увы, чудес на свете не бывает – Мэй Лань, смерив пожилогогрязнулю возмущенным взглядом, сухо поинтересовалась:

– Господин Багрецофф, двести восьмой?

Портье зевнул:

– Сидит в ба-аре, нонья... если еще сидит, а не лежит...

Мэй Лань, независимо вздернув подбородок, обошла стойку инаправилась в широкий проем. Мазур заторопился следом.

Нельзя сказать, чтобы бар моментально являл входящим яркиекартины разврата, порока и разложения. Он попросту был убогим, захламленным, доодури похожим на дешевую забегаловку на просторах родного Отечества, –разве что здесь гомонили на непонятных языках, этикетки на бутылках былидругие, непривычные, и музыка из старенького музыкального автомата звучаласамая что ни на есть экзотическая. А во всем остальном – полная аналогия.Совершенно по-расейски сосали спиртное субъекты разного цвета кожи и разрезаглаз, что-то втолковывая друг другу, ссорясь, бахвалясь, хныкая и грозя. Иофициантка из местных, затурканная и обозленная на весь белый свет, казалась св о е й. Табачный дым коромыслом, пьяные слезы и пьяный смех... Удивительнымобразом Мазур вдруг ощутил себя д о м а, и это наваждение не сразу прошло.

Мэй Лань, брезгливо покривив полные губы, высмотреласвободный столик и решительно провела туда Мазура. Официантка подбежала наудивление резво – должно быть, нездешний вид сих молодых людей разбудил в нейнадежду на чаевые. Правда, заказ ее явно обескуражил спартанской простотой – ноона без скрипа приперла две бутылочки пива и разочарованно удалилась. Стаканыбыли, в общем, чистые, бывало и хужее...

– И что дальше? – тихо спросил Мазур.

– Подожди, попробую его высмотреть... Ага, вон он...

Мазур присмотрелся. Субъект лет шестидесяти, выглядевшийтак, словно его последние пару часов крутили в стиральной машине, не снявпредварительно одежды, сидел за хлипким столиком в гордом одиночестве, подперевголову руками, вперив замутненный взор в наполовину опорожненную бутылку счем-то прозрачным так, словно, буквально приняв известную латинскую пословицу,пытался усмотреть в сосуде некую истину. Физиономия унылая, исполненнаяжитейской безнадежности.

– Сейчас я его вытащу, – сказала Мэй Лань, всталаи энергично направилась к незнакомцу.

Рядом с Мазуром моментально нарисовался потасканныйздоровяк, вроде бы европейского происхождения, покачался и спросил на неплохоманглийском:

– Эй, приятель, продаешь девочку?

Нравы здесь, надо полагать, были непринужденными.

– Исчезни, крокодил трипперный, – сказал Мазур, неповорачивая головы. – Кишки на вентилятор намотаю, тварь...

– Я понял... – сговорчиво промычал верзила иубрался, пошатываясь.

Мэй Лань, стоя над созерцателем сосуда, что-то пыталась емувтолковать. Тот слушал, но воспринимал реальность не без труда. Ну, кажется,дошло... Он встал и прямиком побрел к Мазуру. Плюхнувшись за его столик, уперсямутным взором, прохрипел:

– Приветствуем вашу милость... Эх ты, не понимаешь нислова, мизерабль наглаженный...

Сказано это было по-русски. Мазур, не дрогнув лицом,совершенно равнодушно восседал за столом с видом Большого Босса. Как инадлежало по роли, вопросительно воззрился на девушку. Она торопливо пояснилапьяному:

– Я же говорила, мистер Багрецофф, он совершенно непонимает по-английски...

– Я с ним по-русски разговариваю, – пробурчалмистер Багрецофф.

– Русского он тем более не понимает, откуда? Пойдемте?Мне кажется, вы не вполне адекватны...

Багрецов поднял голову:

– Если вы мне, красавица, покажете обещанные деньги, ятут же буду адекватен, честное слово... Пойдемте... – пробурчал он,поднялся первым и, пошатываясь, направился к выходу.