Контрразведчик - Денис Козлов Страница 42

Миновав Наурскую, Максим, справедливо считая, что на выездах из республики уже есть приказ не выпускать старлея Михайленко, встретил тыловую колонну, идущую на «большую землю». С разрешения старшего колонны, объяснив срочной необходимостью доставить в Ханкалу к празднику свинины, он вывел свой «УАЗ» почти в середину колонны между двумя гружеными «Уралами».

— А чего, — спросил старший колонны, — тебе даже пропуск не выписали?

— Да какой, — отмахнулся Максим. — Вы, товарищ майор, генерала Хоменко знаете?

— А-а-а, — протянул майор, — можешь не продолжать. Захотелось хохлу сала?! Знакомо. Ладно. Через КПП проскочим. Там лабухи — машины считать не будут.

Под вечер, когда звезды одна за другой зажглись на небе, колонна, перевалив через мутный Терек, двинула к моздокской части, а Максим — к отелю «Моздок».

Говорят, жизнь в городе начинается, когда в него входят гусары. Моздок гусары не покидали уже лет десять. Его еще называли нашим Сайгоном. Моздок был своеобразным перевалочным пунктом от «большой земли» — России в Чечню. Здесь отдыхали, просаживая «боевые» выплаты, офицеры и солдаты, едущие домой. Здесь же останавливались и те, кто ждал колонн в Чечню. Обилие продающихся спиртных напитков, проститутки, всезнающие таксисты, банды, зарабатывающие на облапошивании получивших деньги военных, — одним словом, город представлял собой огромный котел прифронтовой жизни.

В баре вышеназванного отеля девочки щебетали на сотнях языков и наречий, сидя на коленях офицеров, в глазах которых можно было прочесть: «вот и выжил» или «а выживу ли я завтра?». Тут были не редки драки и поножовщина, игры в русскую рулетку и случайные смерти. Новости и информацию со всей Чечни о войне и о жизни тоже можно было узнать здесь. Предварительно поделив процент ее достоверности на тридцать три.

— Кто из внутренних войск у вас гостит? — задал Максим с порога вопрос распорядителю гостиницы, записывающему номера удостоверений тех, кто остановился тут передохнуть.

— Я справок не даю, — ответил тот и повернулся спиной к Михайленко, делая вид, будто что-то записывает в книге приема посетителей.

— Мне скажешь, — развернул распорядителя за плечо к себе старлей и сунул ему под нос удостоверение ФСБ.

— А… Ну вот, смотрите. Мы тут по родам войск не ведем разграничение.

Максим повел пальцем по записанным фамилиям. Палец остановился на фамилии Сорокин.

— Ваш гость из шестьдесят седьмого на месте? — спросил старлей.

— Я точно не знаю. Но, по-моему, сегодня он никуда не выходил.

Поднявшись на третий этаж, Максим постучал в номер. За дверью была слышна возня, грубый женский голос что-то вещал по радио.

На стук, однако, никто не отреагировал. Михайленко постучал более настойчиво.

— Старший лейтенант Сорокин, откройте! — грубо сказал он.

Из комнаты понеслась нецензурная брань, после чего дверь грохнула. Послышался звук разлетевшейся табуретки.

— …в жопу, — это слово было, пожалуй, единственным приличным из всего речевого потока, вылившегося из-за двери.

— Сорокин, я не шучу. При невыполнении распоряжения мы будем применять оружие.

— Оружие, суки? — раздался крик. — Я вам щас дам оружие!

Дверь слетела с петель и, ударившись о противоположную стену коридора, рухнула рядом с Максимом, чуть не задев его лицо. В проеме показалось больших размеров голое тело с овальным лицом. В руках у нагого был автомат.

— Кому тут голову проломить?

— Ты, блин… — Максим не мог найти слов. Он просто не ожидал такой реакции. — У тебя что, мозгов совсем не осталось?

Тело посмотрело на Михайленко с недоверием, а потом улыбнулось людоедской улыбкой.

— Максимушка! А чего сразу-то не сказал? — крикнул он и обнял, не выпуская автомата из рук, старлея. — Как ты? Какими судьбами?

Максим почувствовал, как в железных объятиях хрустят его кости. Еще немного — и ребра, лопнув, разрежут кожу.

— Да отпусти же, удавишь! — на выдохе крикнул он.

В эту секунду на этаж выбежал администратор. Увидев, как огромный голый мужик любовно тискает, подняв сантиметров на сорок от пола, человечка пожиже, он невольно покраснел.

— Простите, — сконфузился администратор, — но дверь сами вставите или заплатить придется…

— Заплатим, — пробасил Сорокин, отпуская на землю обмякшее тело Михайленко. — Ну, проходи, старина, — продолжая похлопывать огромной лапой по плечу Михайленко так, что тот каждый раз пригибался, продолжил мужчина, — я тут уже второй день парюсь.

В номере царил полный кавардак. Винные бутылки вперемешку с окурками устилали пол. Возле кровати шкурой бизона лежали семейные трусы Сорокина, закрывая пространство до стола. Из-под одеяла выглядывала испуганная головка молодой горянки.

— Родная, ты это… в две минуты уложишься? Ко мне друг приехал.

Та послушно кивнула и, смущенно прикрывая руками тело, активно принялась бегать между трусами Сорокина и выбитой дверью, собирая свое белье и одеваясь на ходу.

Застегнув штаны и накинув на плечи китель, Сорокин вышел и, не глядя на администратора, сунул ему в карман купюру. Максим пошел вслед за однокурсником.

Внизу было накурено. Вечернее количество пьяных увеличилось.