Я бриллианты меряю горстями - Андрей Дышев Страница 42

– Надень их себе на голову. И тогда днем тебя никто не узнает.

* * *

«Ни одно доброе дело не остается безнаказанным», – думал Гера, перепрыгивая через лужи. Плащ развевался над его головой, как пиратский флаг. Толку от него не было никакого, так как дождь косил под наклоном и укрыться от него лучше всего было за стеной. Но он все равно продолжал нести над собой этот имитатор зонтика из упрямства. Он вообще был очень упрямым и инертным человеком, как трамвай.

Строители складывали палатку. Они выбрали неудачное время для отъезда и вымокли до нитки. Бодя стоял под березой, подняв воротник мокрого пиджака, и яростно раскуривал влажную сигарету.

– Привет, – сказал он Гере осипшим голосом и шмыгнул. С кончика его носа сорвалась капля. – Куда ты в такую погоду?

– Работу нашли? – не ответив, спросил Гера.

– Да какая тут работа! – дернул головой Бодя. – Ничего не нашли. Хрен тертый…

– И что дальше?

– А не знаю, что дальше! Поедем на историческую родину помирать.

Гера смотрел на поношенное лицо этого несчастного человека и понимал, что, кроме него, у него нет никого, кому бы он мог доверять.

Он протянул ему связку ключей.

– Возьми и никому не показывай.

– Что это? – без всякого любопытства спросил Бодя, искоса взглянув на ключи.

– Посиди у меня дома до вечера. В холодильнике найдешь кое-что. А вечером я вернусь, и мы потолкуем о хорошей работе.

– Да где ее найдешь, эту хорошую работу? – проворчал Бодя, пряча ключи в карман.

Его лицо по-прежнему оставалось безучастным, а в потухших глазах не было ничего, кроме бездонной тоски да отражения серых туч. Гера всегда испытывал двоякое чувство, общаясь со строителем. С одной стороны, было его жалко, как бездомного пса, которого хотелось взять домой, отмыть, накормить, построить сухую будку и оставить жить у себя; препятствие было лишь в одном пустяке: у Геры не было дома. А с другой стороны, Бодя вызывал у него паническое чувство страха; он понимал, что их разделяет отнюдь не бездна, что судьбу этого человека, находящегося в самом низу социальной иерархии, он может разделить очень скоро, не выдержав еще нескольких ударов судьбы.

К мастерской Гера пошел напрямик, через мост. Так не только было ближе. Он хотел увидеть точку, ту самую точку, которая должна была завершить его долготерпение.

Плащ он обвязал вокруг себя, на манер кушака, и, чувствуя легкое возбуждение от предстоящей работы, побежал напролом через мокрые кусты и заросли колючек.

Поверхность реки была рябой от мелкого сеющего дождя. Успокаивая дыхание, Гера медленно ходил по скользкому берегу, глядя то под ноги, то на стволы берез, то на мост. Ночью ему было бы проще найти то место, где они с Диной лежали, прячась от пуль. Днем все изменилось до неузнаваемости.

Гера топтался по берегу уже минут пятнадцать, пока не понял, что ночью все расстояния кажутся больше, чем они есть на самом деле. Он искал то место слишком далеко от реки. Оказалось, они с Диной топтали кусты совсем близко от воды, в каких-нибудь десяти метрах.

Гера снова пошел по берегу, отыскивая ракурс, который врезался в память, и очень скоро нашел березу, от ствола которой пуля отколола щепку. Ему пришлось подтащить к березе бревно, чтобы встать на него и рассмотреть срез вблизи. Человек стрелял в них снизу, почти от уровня воды. Видимо, пистолет его лежал вместе с одеждой на берегу. Когда он услышал голоса, ему понадобилось всего несколько секунд, чтобы выбраться из воды, схватить оружие и выстрелить.

Прямая линия, которую Гера мысленно провел от берега к раненой березе, уперлась в молодой дубок, стоящий рядом. Он ухватился за его нижний сук, подтянулся и увидел то, что хотел увидеть. В его рельефной коре, похожей на протектор шины какого-нибудь внедорожника, отливало медью донышко пули, напоминающее мелкую монетку. После встречи с березой пуля уже утратила добрую часть своей энергии и не причинила дубку большого вреда, застряв в коре.

Гера сел на сук верхом, без усилий выковырял пулю ключом и спрыгнул на прелые листья.

С каким-то странным чувством он рассматривал маленькую тупоголовую пулю от пистолета Макарова, очень напоминающую голову одного из лысых вымогателей. Эта штуковина, по замыслу хозяина, должна была закончить свой полет в теле Геры. Умела бы она говорить, рассказала бы о том, как сидела в картонной коробочке, потом грелась в теплой ладони хозяина, откуда вместе со своими сестрами попала в тесную обойму. И вдруг – удар по капсюлю, страшный грохот, пламя, стремительный бег по каналу ствола и короткий полет в ночи. «К счастью, наше свидание оказалось бескровным», – подумал Гера.

Он сунул пулю в карман. «Только бы не встретиться с твоими сестричками», – подумал Гера, устремляясь бегом через мост. Время летело стремительно, а ему еще много надо было успеть.

Когда между деревьев показался серый забор мастерской, он перешел на шаг, а потом и вовсе остановился, прижавшись к стволу березы. «А вдруг его уже кто-то подобрал, – думал он, озираясь по сторонам. – Или проехал мимо трактор, задним колесом прошелся по кювету, раздавил в лепешку, вмял в глину, сделал на его месте лужу…»

Он отвязал с пояса плащ и накинул его на себя. Какая полезная штука оказалась! И зонтик, и накидочка, и сумочка, и маскировочка. Только коротковат немного, то ли по моде семидесятых, то ли по соображениям экономии. Не застегиваясь, Гера поднял воротник и быстро пошел к зарослям репейника. Под ногами хрустели пустые пластиковые бутылки, одноразовые стаканчики, чернело промасленное тряпье, матово блестело стекло. Он шарил глазами по сторонам. Сердце останавливалось. Листья лопухов за один дождливый день разрослись до размеров пляжных зонтов. Он пинал их ногами, пригибая стебли. По дороге прошли пожилые мужчина и женщина, с любопытством глядя на Геру. Мужчина тащил за собой тележку с сумкой. Женщина держала над головой полиэтиленовый пакет, который спасал ее от дождя.

Гера сделал еще шаг, и под его ногой лопнула стеклянная банка. Кажется, она была самой ценной вещью на этой свалке. Он пошарил ногой вокруг. Старый аккумулятор, ржавые консервные банки, моток проволоки… Надежды оставалось все меньше. «Так дело не делается! – ругал он себя. – Надо было перепрятать его сразу же, спустя полчаса!»

Только он подумал об этом, как тотчас увидел то, что искал. Черный кейс, толщиной с энциклопедический словарь, мирно покоился под большим листом лопуха. Сердце екнуло в груди от восторга. Гера присел рядом с кейсом, сунул его под полу плаща и, выпрямившись, быстро пошел в лес.

* * *

На платформе он купил большой полиэтиленовый мешок и букет ромашек. Положил кейс в мешок, сверху закрыл цветами и стал изучать расписание. Самая удобная электричка – на Москву, в 13.10. До этого времени два часа перерыва и после – еще час. «Он должен клюнуть, – думал Гера. – Ошибка исключена, спутать эту электричку с другими невозможно. Спустит с цепи своих церберов, и они наверняка обложат электричку уже на следующей станции. Если, конечно, он очень дорожит этим кейсом».