Близнец Бешеного - Виктор Доценко Страница 41

— Пришёл сообщить вам о вашем женихе… — серьёзным тоном ответил тот.

— Что случилось?

— Серафим Панайотов арестован!

— Как арестован, за что? — встрепенулась она.

— Может, впустите? Не могу же я на всю лестничную площадку отвечать… — и с усмешкой вкрадчиво добавил: — Или вы хотите, чтобы ваши соседи узнали все подробности об аресте вашего любимого?

Капитан ничем не рисковал: он знал, что Валентина в квартире одна, а ссылка на любопытство соседей сработает психологически безотказно.

И оказался прав: чуть помедлив, Валентина нерешительно отомкнула замки и впустила капитана в квартиру.

Заметив, что тот пьян, она тут же попыталась возразить:

— Прошу вас уйти: вы пьяны и пришли один…

— Ну выпил чуть-чуть, — ухмыльнулся Буда-лов. — Да ты не боись, всё будет тип-топ!

— Что случилось с Серафимом? За что он арестован? — с волнением спросила Валентина.

— Он совершил преступление, за которое ему светит от восьми до двенадцати лет, — серьёзно ответил капитан.

— Какое преступление? — воскликнула она и с всей категоричностью добавила: — Этого не может быть!

— Ещё как может! — заверил Будалов. — Вообще-то, ваш приятель мог отделаться меньшим наказанием, то есть кражей со взломом, но в квартире, которую он вскрыл, оказался мальчик с женщиной, а это уже другая статья: грабёж!

— Грабёж? — дрожащим голосом пролепетала Валентина и вдруг выпалила: — Я не верю вам! Вы лжёте!

Лгу? — капитан рассмеялся, вытащил из внутреннего кармана милицейского пиджака ксерокопию постановления об аресте Серафима и протянул ей.

Она медленно прочитала раз, другой… На её глазах навернулись слезы: буквы стали расплываться.

— Что же делать? Что делать? — шептали её губы, и она беспомощно всхлипнула, прошла в комнату и медленно опустилась на стул.

Ехидно улыбнувшись, капитан последовал за ней.

— Помнишь, я тебе сказал, что ты все равно будешь моей? — цинично произнёс он.

— Так это вы все подстроили с Серафимом? — догадливо прошептала Валентина.

— Какая теперь разница, кто подстроил, кто не подстроил, факт остаётся фактом: ваш жених арестован на месте преступления и с похищенными вещами в кармане, — капитан усмехнулся, достал из кармана бутылку водки, отвернул пробку и более чем наполовину наполнил стоящий на столе стакан. — Скажи, ты хочешь, чтобы уже завтра твой женишок оказался в твоих объятиях? — как бы между прочим проговорил он.

— А это возможно? — недоверчиво спросила девушка.

— Капитан Будалов все может! — хвастливо ответил он. — Так что, хочешь или нет?

— Конечно, хочу! — сквозь душившие слезы выдавила она.

— Тогда, выпей! — он протянул ей стакан с водкой.

— Для чего? — наморщила лоб девушка.

— Я так хочу! — осклабился капитан. — Хочешь увидеть жениха уже завтра — пей! — скомандовал он и бескомпромиссно добавил: — До дна!

Ничего не соображая и думая только о своём любимом Серафиме, трясущими руками Валентина поднесла стакан ко рту. Зубы стучали о стекло, горячая жидкость не лезла в горло, но она всё-таки допила её до дна и поставила стакан на стол.

Капитан удовлетворённо крякнул, налил в него ещё водки и быстро влил в себя. После чего плотоядно осмотрел девушку с ног до головы.

— Раздевайся! — буркнул он.

— Я не могу! — растерялась Валентина и жалобно добавила: — Я Сему люблю.

— Если действительно любишь, то ради него и разденешься… — глядя исподлобья, медленно процедил капитан сквозь зубы и, тяжело дыша, добавил тихим голосом: — Да ты не бойся, я не трону тебя…

— Тогда зачем раздеваться? — недоверчиво и резонно переспросила девушка.

— А это моё наказание за то, что ты меня тогда унизила, — он зло усмехнулся. — Забыла, как ты дала мне пощёчину в магазине при генерале?

— Его в тот момент не было… — попыталась возразить Валентина.

— Вспомнила… — ехидно протянул капитан и недовольно бросил: — Зато другие были! Будет справедливо: унижение за унижение! Раздевайся!

— Но я не могу… — Валентина снова всхлипнула.

— Сможешь! — оборвал капитан и провокационно добавил: — Так-то ты любишь своего Серафима?

— Я его очень люблю! — с вызовом возразила девушка и решительно добавила: — Только вы отвернитесь…

— Нет, я буду смотреть! Это моё условие! — его голос был бескомпромиссен.

Чуть поколебавшись, Валентина подумала, что ради своего Семы она сделает это: пять минут стыда, и всё будет кончено. Нужно только думать о своём любимом и не смотреть в похотливые глаза капитана.

— Хорошо, смотрите! — с вызовом бросила Валентина.

Она встала со стула, быстро сняла с себя кофточку, затем юбочку, скинула кружевной бюстгальтер, стыдливо прикрыла руками упругую, совсем ещё девичью, грудь с розовыми сосочками.

— Трусы тоже, — с придыханием выдавил сквозь зубы капитан: его глаза наполнились страстью.

Чуть помедлив, Валентина быстро опустила шёлковые трусики вниз, и они соскользнули по бёдрам на пол.

Капитан похотливо оглядывал её стройные ножки, тонкую талию, тёмный пушок промежности и наслаждался своей властью над этим прекрасным бутоном девичьей свежести. Прекрасно зная, что он будет делать дальше, он оттягивал момент обладания этим прекрасным девичьим телом, желая ещё и психологически поиздеваться над беззащитной девушкой.

— Встань боком! — приказал он. Валентина безропотно повернулась.

— Руки над головой!

Чуть помедлив Валентина выполнила его приказание.

Пристрастно осмотрев вздёрнутые розовые ягодицы, плотные груди с розовыми сосочками, капитан снова приказал:

— Теперь спиной повернись!

Этот приказ Валентина выполнила с удовольствием: ей был настолько неприятен этот человек, что глядеть на него было выше её сил. Она отвернулась от капитана, совершенно позабыв об осторожности.

А Будалов, не в силах более сдерживать охватившее его желание, мигом расстегнул брюки, быстро спустил их с себя вместе с трусами, скинул милицейский пиджак, потом рубашку. Его вздыбившаяся плоть с нетерпением жаждала войти в девичье тело, погрузиться до конца, чтобы скорее освободиться от рвущейся наружу жидкости.

— Раздвинь ножки и наклонись вперёд! — пересохшими от нетерпения губами приказал капитан.

Валентина не видела, что незваный гость уже полностью оголился, но она стыдливо прошептала:

— Прошу, не нужно этого… Лучше я оденусь, — она потянулась к трусикам.

— Я сказал наклонись! — прорычал тот.