Бешеный жив! - Виктор Доценко Страница 41

- Разумно, - одобрительно кивнул Константин. - Тебя видел кто-нибудь?

- Видел швейцар, но никому об этом не скажет, - заверил Ростовский.

- Очень хорошо! Не понимаю, чего ты тогда опасаешься? Наркоман, ты уверен, о тебе ментам не сообщит, швейцар тоже...

- Я тебе не говорил, что опасаюсь за себя: хочу понять, что там произошло, понимаешь?

- Что еще рассказал твой "очевидец"?

- Да я вроде бы все обозначил, - насупил брови Ростовский. - Хотя нет, еще Наркоша вспоминал какую-то рыжую бабу...

- Рыжую? - встрепенулся Константин, словно охотник, почуявший след зверя. - С этого момента все подробнее, пожалуйста...

- На дне рождения баб не должно было быть: эту рыжую привел Филипп, помощник именинника, мерзкий, доложу тебе, тип. Насколько я понял Наркошу, она приглянулась имениннику, и тот, всех выставив из кабинета, остался с ней вдвоем. А почему ты так повелся, когда я сказал о рыжей бабе?

- Ты слышал о странных покойниках в Москве?

- Кто о них не читал: весь город в панике. О каком-то народном мстителе уже легенды складывают. И что?

- Так вот, мне пришлось заняться одним таким странным покойником.

- И что? - повторил свой вопрос Ростовский.

- А то, что в той истории тоже фигурирует девушка с рыжими волосами!

- Чушь полнейшая! - фыркнул Андрей. - Ты можешь представить, что какая-то фифочка ходит по городу и мочит мужиков? Кстати, из покойников в "Золотом руне" двое были настоящими убийцами: с одним из них даже я предпочел бы не встречаться на узкой дорожке! Это наверняка совпадение.

- Знаешь, Андрей, я уже давно не верю ни в какие совпадения, - твердо сказал Константин.

- Тогда давай выпьем по дозе и еще раз все внимательно перетрем.

Разошлись они под самое утро, но ни Константин, ни Ростовский так и не смогли прийти к какому бы то ни было конкретному выводу. И только перед самым расставанием Константин неожиданно для себя спросил:

- Послушай, ты давно не разговаривал с Джулией?

- С какой Джулией? - не врубился Андрей.

- С женой Бешеного...

- А, с Джулией! - Ростовский с грустью вздохнул. - Свинство, конечно, но мы с ней с самых похорон не общались. Она разве еще в Москве?

- Кажется, да, - задумчиво ответил Рокотов-младший.

- Навестить бы надо: может, помощь какая требуется?

- Обязательно выберусь! Разгребусь с делами немного и выберусь!

На этом они и расстались. Вернувшись домой, Ростовский долго не мог заснуть, переполненный впечатлениями минувших вечера и ночи, и уже когда глаза начали смыкаться, дал себе слово завтра же навестить Джулию...

Не мог уснуть и Константин: его терзала одна и та же мысль, и эта мысль была о Джулии. И прежде чем отправиться в царство Морфея, Рокотов-младший тоже поставил перед собой задачу повидать Джулию...

А та, о ком столь серьезно размышляли два ее хороших знакомых, отлично выспалась и проснулась в весьма приподнятом настроении: полученная накануне солидная доза адреналина хоть отчасти, но помогала справиться и с одиночеством, и с болью от утраты любимого Савелия. Единственное, что омрачало ее настроение, - тоска по маленькому Савушке, от которой она не могла избавиться даже после частых бесед с ним по телефону.

Ей не хотелось никуда выходить из дому, а потому, провалявшись до трех часов дня, Джулия встала, приняла контрастный душ, приготовила любимую глазунью и только собралась сесть за стол, как раздался звонок в прихожей.

"Странно, кто это может быть? Вроде никого не жду!", - подумала Джулия.

Она накинула халат, вышла в прихожую и заглянула в дверной глазок: за дверью стоял тот, кого она меньше всего хотела бы видеть - Андрей Ростовский. Поразмышляв, Джулия все-таки решила впустить его, хотя бы из уважения к Савелию.

- Здравствуй, сестренка! - дружелюбно воскликнул Ростовский, протягивая цветы, шампанское и коробку с тортом.

- Здравствуй, Андрей, - сухо проговорила она и посторонилась. - Проходи.

- Что-то случилось или не рада меня видеть? - насторожился Андрей.

- А почему я должна радоваться человеку, из-за которого погиб мой Савушка? - с укором спросила Джулия. - Занимался бы нормальным делом, и мой муж остался бы жив. - Казалось, еще немного, и глаза ее зальются слезами.

- Я понимаю тебя, сестренка, и можешь поверить, что я скорблю не меньше, чем ты: не забывай, что я тоже потерял самого близкого для меня человека, я потерял брата! - Не ожидавший такого приема Андрей недовольно насупился.

Джулия взглянула на Ростовского и как будто кожей ощутила его переживания. Имеет ли она право осуждать Андрея за то, что Савелий вступился за него? Это было его решение, выбор Бешеного, и не ей осуждать и винить кого-то.

- Ладно, извини, Андрей, - примирительно проговорила Джулия. - Глазунью будешь?

- Не откажусь. - Взгляд его смягчился.

Как он может обижаться на жену своего брата? Ее тоже можно понять - такой красивой любви, какая была у них с Савелием, он никогда не встречал.

Джулия нарезала салат из помидоров, поделилась с ним глазуньей, потом протянула Ростовскому бутылку шампанского.

- Открой, пожалуйста, помянем мое... нашего, - поправилась она, - помянем нашего Савушку!

- За тебя, братишка, как за живого! - Они встали, чокнулись и выпили.

Потом выпили за маленького Савушку, после чего Джулия спросила:

- Знаешь, почему злюсь на тебя?

- Интересно, почему?

- Ты лишил меня возможности отомстить этим подонкам, убившим Савелия!

- Какая разница, кто отомстил? Главное, что ни один из них не ушел от возмездия! - торжественно произнес Андрей.

- А для меня есть разница! - возразила Джулия и потом вдруг с ехидной усмешкой сказала: - Зато другие теперь отвечают за его смерть!

В ее голосе Ростовский почувствовал что-то такое, что не могло не насторожить. Ему показалось, он слышит голос Бешеного, нет, даже не его голос, а интонацию. И это ощущение было настолько реальным, что Андрея невольно пробила дрожь.

- О чем ты говоришь, Джулия? - с волнением спросил он.

Она не ответила, хотела налить шампанского, но Ростовский перехватил бутылку и наполнил оба фужера. Джулия взяла свой и с вызовом бросила:

- Да упокоятся ваши души грешные! - И жадно выпила шампанское до дна.

В этот момент раздался скрип и створка шифоньера медленно приоткрылась. Андрей встал, подошел, чтобы закрыть дверцу, но его глаза словно опалило чем-то ярко-синим в шифоньере. Это было столь неожиданно, что он провел рукой по нежной шелковой ткани и повернулся к Джулии.