Слепая ярость - Сергей Майдуков Страница 40

– Вот что, – произнес Бужанов довольно бодрым, уверенным голосом, в котором почти не осталось блеющих ноток. – В «мерсе» у меня остались важные документы и солидная сумма в долларах. Деньги в конверте, под водительским сиденьем…

– Взятка? – скучно осведомился Лунев.

– Это к делу не относится.

– А что относится?.. Вот в этот проулок сворачивай. И прямо, прямо.

– Деньги вы берете себе, – сказал Бужанов, – а я прихвачу документы. Потом мы вернемся сюда, если хотите. Обещаю, я не стану пытаться бежать или привлекать к себе внимание.

– И поклясться можешь? – спросил Лунев.

«Клюнул! – восторжествовал Бужанов. – Сейчас мы повернем обратно, а возле моего “мерина” уже рота спецназа дежурит. Снайпер снимет этого мудака, и я свободен».

– Клянусь, – произнес он проникновенно.

– Ну-ка притормози.

Они остановились на краю какого-то пустынного парка, которого Бужанов никогда прежде не видел. Тишина, белизна, пустота. На трансформаторной будке слева виднелся непристойный рисунок, на котором были изображены ягодицы и мужской половой орган. Взглянув на него, Бужанов тоскливо подумал, что его хитрость, кажется, не сработала.

– Клянешься, значит? – уточнил Лунев.

– Клянусь, – повторил Бужанов, как будто его кто-то дернул за язык.

В следующую секунду ему почудилось, что Лунев все же выстрелил в него в упор. Когда в глазах и голове прояснилось, он понял, что это был удар пистолетом в челюсть. Во рту было солоно, язык цеплялся за надколотый зуб, когда Бужанов жалобно спросил:

– За что?

– Нужен какой-то особый повод? – спросил Лунев. – Ты с ними в доле, так?

– С кем?

– С Мягковой и теми, кто ее покрывает.

– Впервые слышу такую фамилию.

Новый удар высек из глаз Бужанова искры и слезы, а из головы – остатки тех упорядоченных, связных мыслей, с помощью которых выстраиваются логические цепочки, планы и прогнозы. Не осталось в прокурорском мозгу ни планов, ни прогнозов. Всепоглощающий страх и боль – вот что он испытывал, но гнездились они не в голове, а где-то еще. Черепная коробка была пуста, как консервная банка, вылизанная собакой. В таком состоянии было невозможно сосредоточиться, невозможно собрать волю в кулак, невозможно сохранять достоинство. После новых ударов – в ухо и висок – Бужанов услышал свой собственный голос, сбивчиво рассказывающий о благотворительном фонде «Энджелс Харт», о его владелице Ангелине Мягковой, о ее деловых связях с губернатором и начальником областного УВД.

– Но лично я никакого отношения к «Парусу» не имею, – брякнул Бужанов, радуясь, что его перестали избивать.

– Разве я спрашивал про «Парус»? – удивился Лунев. – Но раз ты сам заговорил про него, то продолжай. Быстрей, пока все зубы не вышиб.

Слишком быстро говорить не получалось – мешали поврежденные зубы, частично сломанные, частично повисшие на ниточках нервов. Тем не менее Бужанов постарался не испытывать терпение своего единственного слушателя. Да, до него, прокурора, доходили слухи о беззаконии, творимом над слепыми воспитанниками детского дома. Прямо сегодня он собирался начать расследование. Лунев, если хочет, может стать главным свидетелем. Бужанов во всем разберется. Он выведет негодяев на чистую воду и заставит их ответить по всей строгости закона…

– Твоя доля какая в этом бизнесе? – оборвал его Лунев.

– В бизнесе? В каком бизнесе? Ааа! ААА!!!

Бужанов задохнулся от ослепительной боли, когда пистолетный ствол вдавился в его промежность и провернулся там, отыскивая чувствительную мошонку.

– Сейчас выстрелю, – предупредил Лунев. – Без предупреждения.

– Доли у меня нет, – заплакал Бужанов. – Только разовые выплаты, когда какое-нибудь дело замять требуется.

– Как с гибелью Горелова?

– Да, помню. Охранник. Автокатастрофа… Послушайте, у меня в бумажнике есть банковская карта, «Мастеркард». На ней полно денег. Код карты… – Продиктовав цифры, Бужанов умоляюще посмотрел на своего мучителя слезящимися глазами. – Только отпустите меня. Я люблю детишек, поверьте. В жизни никого пальцем не тронул. А слепые… Господи, да у меня сердце кровью обливается!

– Не говори о сердце, понял? – произнес Лунев с таким выражением лица, что прокурор счел за благо прикусить и без того прикушенный язык. – Говори о своих преступлениях.

– Кроме взяток, ничего никогда не было. Клянусь Богом!

– Опять клянешься?

– Я хотел сказать, даю честное слово, – поспешил поправиться Бужанов.

– А скольких невинных людей ты за решетку упек? – спросил Лунев. – И сколько убийц и подонков гуляет на свободе по твоей милости? Они опять убивают, грабят, насилуют. Ты выдал им индульгенцию.

– Нет, я не выдавал им! Я ничего им не выдавал!

– Не знаешь, что такое индульгенция?

– Слышал где-то… Но…

– Ладно, – решил Лунев. – Тогда задам другой вопрос. – Он смотрел в лобовое стекло, но краем глаза неотрывно следил за пленником. – Сколько дохода приносит один ребенок, которого выпотрошили живодеры или отдали извращенцам? Мне нужны цифры. Назови их. Тогда я поверю в твое желание сотрудничать.

– Точно не знаю, – замялся Бужанов. – Никогда не интересовался. По-разному бывает, полагаю. Многое зависит от возраста и пола. Хотя, наверное, покупатели разные попадаются.

– И все же?

– Я же сказал: я не в бизнесе. Это их делишки. Меня они абсолютно не касаются.

– Значит, не хочешь сотрудничать, – заключил Лунев, поудобнее перехватывая пистолет.

– Погодите, погодите! – заторопился Бужанов.

Наконец-то он понял причину своего похищения. Похититель был банальным рэкетиром. Он хотел выяснить, какие суммы оборачиваются в «Энджелс Харт», чтобы наехать на Мягкову конкретно. При этом, разумеется, его интересовало, кто ее крышует и насколько серьезно. Если представить дело так, что Ангелина Эдуардовна сама по себе, то этот Лунев успокоится и займется ею вплотную.

– Мягкова однажды обмолвилась, что работает только с очень богатыми заказчиками, – начал Бужанов.

– Что это значит?

– Ну, они платят не только за товар, но и за конфиденциальность.

– Как много? – поторопил Лунев с ответом.

– Шестизначные суммы. Один богатый актер, помню, отвалил даже одиннадцать миллионов за костный мозг, печень и прочие радости. Это был рекордный показатель.

На последнем слове голос Бужанова упал до полушепота. Он вдруг осознал, что болтает лишнее. Если он не имеет своей доли в бизнесе, то откуда ему знать точные суммы? К счастью, этот Лунев ничего не заметил. Продолжал пялиться куда-то в пустоту с отрешенным видом.

Напасть на него? Отобрать пистолет? Ладони Бужанова сделались мокрыми и холодными, как лягушки, вытащенные из воды. Когда он рос в рабочем поселке, его, случалось, поколачивали за разные шалости, но тогда побои его не пугали. Боль он легче переносил, что ли? Однажды с таким бугаем на кулаках махался, что вспомнить страшно. И арматуриной по голове получал, было дело. А потом как ни в чем не бывало спешил на свидание с очередной девахой и сладко мучил ее до зари, не обращая внимания на синяки и шишки.