Бомба из прошлого - Джеральд Сеймур Страница 4

Он вдруг поймал себя на том, что затаил от нетерпения дыхание.

— Ну что? Что они сказали? — нервно спросил он.

— Дали ответ на наш запрос, — спокойно ответил Виктор. — Связь плохая, слышно отвратительно, но ответ повторили три раза. Да… да… да… Мне еще показалось, что у них там машина тарахтела.

— Значит, одно только слово, да?

— Только одно.

— Итак, началось.

— Они уже в пути, — сказал Виктор, — и, по их расчетам, дорога займет неделю.

Лишь теперь осознав всю важность, всю грандиозность и опасность замысла, Иосиф устало выдохнул, но уже через секунду, взяв себя в руки, спросил:

— Что думаешь? Отказаться еще не поздно?

— Отказываться уже слишком поздно. Предложение сделано, цена назначена, они согласились. Колесо закрутилось, дело пошло.

Гольдман моргнул, потом щелкнул пальцами. Виктор протянул ему ключи от чемоданов. Гольдман открыл замки, откинул ремни, расстегнул «молнии». Сдвинув в сторону грязную одежду, он нащупал в каждом из чемоданов тайник и достал несколько перехваченных эластичной лентой пакетов со стодолларовыми банкнотами. В каждом было по сто тысяч, и в каждом тайнике оказалось по пятьдесят пакетов. В итоге получилась кругленькая сумма в один миллион долларов. Такую сумму Гольдберг [2]получал дважды в месяц, с апреля по сентябрь включительно. Он поправил принадлежавшую пенсионерам одежду, застегнул «молнии» и затянул ремни.

— Из Петербурга приходит миллионов двенадцать, из Таллина миллионов семь, из Риги около девяти. Это морским путем. По суше еще миллионов двадцать. Я отмываю эти деньги и получаю свою долю — четыре миллиона. Больше рынок принять не может. На тех двоих, что сейчас в дороге, мы заработаем одиннадцать миллионов.

— Твоя доля — пять с половиной миллионов. По сравнению с этим все, что мы получаем морем, дерьмо собачье.

Виктор работал с Иосифом Гольдманом с 1990-го, когда они жили еще в Перми. К Гольдману его приставили по приказанию Ройвена Вайсберга с задачей оберегать и защищать.

— Что это за жизнь, если в ней нет никакой опасности? — сухо хохотнул Гольдман. — Что это за жизнь, если в ней под ногами только дерьмо собачье?

— Ты ему сейчас скажешь?

— Я ему позвоню.

Звонок длился недолго. Три-четыре слова, и связь оборвалась.

Ехали быстро, но не нарушая скоростной режим. Целью их был склад в промышленной зоне городка Колчестер в Эссексе. Следуя заведенной практике, Саймон Роулингс дважды применил испытанный прием из арсенала контрнаблюдения: сделал четыре круга на Хорнсли-Кросс и сбросил скорость до минимальных двадцати пяти миль в час на полосе с односторонним движением. Никто не нарезал с ними круги на Хорнсли-Кросс, никто не притормаживал вместе с ними. Обычное дело. Сведение риска до минимального уровня. На складе в промышленной зоне два чемодана с миллионом американских долларов перенесли в контейнер, которому, после загрузки его самым лучшим стаффордширским фарфором, предстояло отправиться в греческую зону на острове Кипр. Ройвен Вайсберг разрабатывал бизнес, Иосиф Гольдман отмывал деньги, а новые русские миллионеры и рейдеры могли спать спокойно, зная, что их золотые яйца лежат в надежном месте и им ничто не угрожает.

Иосиф Гольдман, отмывавший наличные для законных инвестиций, считавшийся крупной птицей в Директорате и полагавший, что его положение стабильно и безопасно, более всего хотел бы повернуть время вспять. И пусть бы те двое, что отправились в путешествие длиной в тысячу шестьсот километров, никуда не высовывались, а торчали в своей богом забытой глуши. Но время, о чем вполне мог бы сказать ему Виктор, редко поворачивает назад. Возвращаясь в Лондон, он думал о старичках в старой жестянке с грузом, который мог принести ему половину от одиннадцати миллионов долларов. Время пошло. Часики тикали.

* * *

Отъезд планировали с тем вниманием и точностью, каких и стоило ожидать от двух бывших офицеров. Все детали предстоящего путешествия — общее расстояние, время в пути, скорость, маршрут движения — были рассмотрены, взвешены, обсуждены, проанализированы, согласованы и приняты.

Выехать планировали на рассвете, как только утренние лучи тронут серое весеннее небо. Сосед пообещал жене, что они вернутся через две недели, что беспокоиться не о чем, что дров запасено больше, чем на две недели, что продуктами они обеспечены, что счета могут подождать, что в машине ему будет тепло, а что им придется две недели обходиться без душа, так это никого не касается. И не надо волноваться, ведь они не в Афганистан отправляются и не к китайской границе и не на Балтику. Небольшое путешествие, всего-то на две недели, туда и обратно.

Уже позже Игорь Моленков, сосед и деловой партнер Олега Яшкина в данном предприятии, подумал, что жена его напарника, похоже, каким-то образом почувствовала опасность, о которой сам он не задумывался, а Яшкин не говорил. Гордость, самомнение и злость толкали вперед, заставляли не думать об опасности и риске, не считаться с ними. И вот они в пути, и машина бежит по дороге, проложенной через густые леса национального парка, мимо застывших в неподвижности огромных болот.

Злость никак не унималась и не ослабевала, оставаясь такой же острой и пронзительной, как и в тот день и час, когда родилась. Острой, как когти кружащего над парком и высматривающего добычу орла. Острой, как когти обитающего в лесной глухомани медведя. Накапливаясь день за днем, злость, вызванная унижением и предательством, и привела его в конце концов в этот жалкий «дэу-полонез», где он и сидел теперь рядом с соседом и с дорожной картой на коленях. До пункта назначения оставалось более полутора тысяч километров.

С самого начала договорились по возможности избегать основных магистралей, и вот теперь он ощущал последствия этого решения на каждой выбоине и каждой кочке. Груз лежал сзади, и подвеске приходилось нелегко.

И все же злость нашла выпускной клапан. Она загнала его в разбитую колымагу с дышащим на ладан двигателем и скрипучим корпусом. Его жена легла в могилу двадцать четыре года назад. Их сын, Саша, сгорел заживо в попавшем в засаду танке у перевала Саланг, пополнив собой длинный список потерь злосчастной афганской кампании. Саша был идолом, непререкаемым авторитетом и примером для сына его брата, Виктора. Он, полковник Игорь Моленков, помог своему племяннику поступить на службу в Комитет государственной безопасности. Однако из КГБ Виктор ушел уже через два года, чтобы заняться новым, только что возникшим и очень прибыльным охранным бизнесом. Он работал с криминальными группировками Перми, потом уехал за границу, а в феврале этого года вернулся и даже навестил дядю. С той встречи все и началось. Обед приготовила жена соседа: жареная на гриле курица, картошка, квашеная капуста и бутылка отдающего уксусом вина сочинского производства. За обедом звучали намеки на благодарность за «крышу», а когда племянник уехал на своем серебристом «БМВ», на столе остался небольшой конверт, как будто они заслужили не только словесную благодарность, но и подачку.