Где дом твой, киллер? - Александр Койфман Страница 37

— Некогда мне с тобой спорить. Оксана, садись подальше от этого типа.

Оксана смотрит попеременно на Генри и Анну. Не может понять их отношения. Генри, почти серьезно:

— Не слушайте ее, Оксана. Я не кусаюсь, не ругаюсь. И вообще, если меня не задирать, я хороший. Особенно здесь, в этом прелестном заведении. Садитесь здесь.

Анна и Эльза уходят на кухню.

— Хорошо, Пьер, но обещайте рассказать мне что-нибудь интересное. Здесь довольно скучно.

Садится напротив Генри.

— А кто заставляет вас скучать в этом сонном царстве? Вы нашли здесь особенный сюжет, пытаетесь схватить его? Расскажите, я внимательный слушатель.

Оксана довольно долго смотрит на Генри, переводя взгляд со стрижки на плечи, руки:

— Рассказывать мне особенно нечего… Пыталась рисовать местные каналы, но ничего интересного не получается. Только раз зарисовала одного попрошайку, довольно колоритного. Я когда-то в колледже художественной академии увлекалась портретами, правда, гротескными.

— В какой академии?

— В Эдинбурге.

— И каким ветром занесло вас в Эдинбург из России? Ведь вы оттуда родом? Мне Анна когда-то говорила.

— Разве это интересно? Знаете, что? Посидите здесь. Я принесу альбом. Попробую вас нарисовать.

Генри передразнивает:

— «Разве это интересно?» Согласен, только если вы потом передадите рисунок мне.

— Пусть хоть так.

Уходит очень быстро наверх. Возвращается с альбомом:

— Сидите спокойно пару минут. Я набросаю лицо.

Быстро, решительными штрихами рисует лицо Генри. Через несколько минут командует:

— А теперь станьте к двери, как будто вы входите.

Генри послушно встает и подходит к двери. Оксана опять быстро рисует в альбоме. Через некоторое время разрешает:

— Можно посмотреть.

Генри с удивлением разглядывает лист, где он стоит в двери, чуть выставив вперед голову. На голове пиратский платок, в руке кривой нож. Лицо искривлено угрожающей улыбкой, на щеке шрам, но все равно, лицо узнаваемо.

— Это вы меня таким представляете?

— Сама удивляюсь. Хотя, наверное, это подсознательно получилось. Признаюсь, я не могу представить вас коммивояжером. Другая речь, совсем другие плечи и руки. Главное, другие глаза.

— Вы меня удивили. Но рисунки, оба, я заберу. Спасибо. Потянулся к альбому, вырвал оба рисунка и свернул в трубочку:

— Странные рисунки, но мне нравятся.

— Только вы не обижайтесь. Я позднее нарисую ваш настоящий портрет. Возможно, в масле. Но небольшой. Как вам его переслать потом? Дадите телефон?

Генри, с некоторым сомнением:

— Не знаю пока. Я все время в разъездах. Давайте, я лучше запишу ваш телефон. Позвоню вам через пару месяцев. А как вы будете рисовать без меня?

Оксана пожала плечами:

— Буду рисовать по памяти. Вы так не хотите давать свои координаты? Ладно, запишите.

Диктует телефон. Генри заносит номер в свой мобильник:

— Обязательно позвоню.

Анна и Эльза возвращаются в зал, несут подносы с обедом. Анна командует:

— Хватит вам болтать, приятного аппетита!

Генри и Оксана замолчали, принялись обедать.

Здесь же через полчаса.

Оксана спрашивает:

— Это был не просто приятель?

— Да, мы были неделю вместе четыре с половиной года назад. Если встречи урывками можно назвать «вместе». Я тогда была еще не замужем. Ждала его больше года. А он так и не появился больше. Современный коммивояжер, разъезжает по всей Европе.

— Мне он не показался коммивояжером. Больше смахивает на военного. Я же, наверное, не зря его пиратом нарисовала. Попробую снова нарисовать, посмотрю, что получится.

— Он произвел на тебя впечатление? Зря, не стоит думать о нем. Уверяю, никогда ты его больше не увидишь и не услышишь. Не позвонит, поверь мне.

Оксана рассмеялась:

— Ну, ты же увидела его. Впрочем, какое это имеет значение? Увижу, не увижу… Не все ли равно?

Анна смотрит на нее с сомнением:

— Смотри, не запади на него. Конечно, он мужчина видный, но не стоит о нем даже думать.

— Анна, мне уже не восемнадцать лет. Не беспокойся.

13:00. Гостиная в доме Ван дер Берга.

Ван дер Берг и Эмма отдыхают на диване после поездки.

— Спасибо, Вилли. Было очень интересно. Я никогда не каталась в экипаже. Чувствуешь себя дамой девятнадцатого века. И каналы симпатичные и Марктплатц — как из сказки о Германии семнадцатого века. Жалко, что мы не смогли попасть в ту большую церковь.

— В кафедральный собор? Да, он не часто открыт. Да и идти в него нужно специально, не спеша. Отдохните и поедем обедать к Монике.

— Почему поедем? Здесь же совсем рядом.

— Привык так. Я в полдень и вечером иду пешком. А на обед езжу. Все разнообразие.

Смеется:

— Стариковские привычки.

Слышен звук подъезжающего такси.

— Пьер, наверное, приехал.

Выходит на улицу встречать.

Генри и Ван дер Берг появляются вместе.

— Все дела переделали, Пьер?

— Да, Эмма, на сегодня все.

Ван дер Берг:

— Тогда поедемте к Монике.

— Я уже пообедал в городе, но посижу вместе с вами.

Поехали.

— Я только приведу себя в порядок.

Эмма уходит на второй этаж.

14:00. Здесь же, после обеда.

Те же. Ван дер Берг:

— Я, пожалуй, пойду отдохну. А вы как?

Эмма смотрит на Генри:

— Я поработаю. Да, Пьер, может вы посмотрите мою статью? Я распечатала ее. Свежий взгляд не помешает.

— Вряд ли я чем-то помогу. Но если нужно, давайте посмотрю.

Ван дер Берг уходит к себе. Эмма раскладывает на столе текст статьи.