Убрать слепого - Андрей Воронин Страница 37

– К черту подробности, – оборвал его полковник. – Я уже понял, что вы угодили в засаду. Так ты говоришь, в операции участвовали все?

Глеб удивленно покачал головой – век живи, век учись. Идея свалить свои проделки на Молотка как-то не приходила ему на ум. До Бати, похоже, тоже начало доходить, что имеет в виду его собеседник. «Ну, спасибо, полковник, – подумал Слепой. – Век не забуду. Уж и не знаю, додумался ли бы я до такой подлянки без посторонней помощи.»

– Дежурный, – тихо, словно бы про себя, пробормотал Батя.

– Что? – не расслышал полковник.

– Ничего. Я проверю своих людей, а ты присмотрись там у себя…

– Ты соображаешь, что говоришь? Как это я стану присматриваться к генералам?

– Глазами, полковник, глазами. Не строй из себя ангелочка. Не мне тебя учить, как шпионить за начальством.., и вообще шпионить.

– Да ты, майор, как я вижу, уже успел где-то надраться, – заметил полковник. Голос его утратил добрую половину благодушной сытости. Теперь в нем явственно сквозило раздражение.

– Ты мне не жена, – огрызнулся майор. – Я люблю постройнее.

Глеб поспешно выбрался из машины, быстро оглядевшись, запер дверцу и направился к кладбищенской ограде. Это был очень рискованный шаг, но ему необходимо было как следует рассмотреть собеседника майора Сердюка – это был именно тот человек, ради встречи с которым он три дня подряд преследовал Батю. Приемное устройство лежало у Глеба в кармане, и он продолжал прекрасно слышать каждое слово, произнесенное на кладбище, но определить местоположение говоривших с его помощью, к сожалению, было невозможно.

Слепой осторожно двигался по заснеженным аллеям, стараясь увидеть собеседников раньше, чем те заметят его. Наконец, в отдалении мелькнули две неторопливо прогуливающиеся фигуры, на одной из которых Глеб разглядел длинный, немного старомодный плащ майора Сердюка и его широкополую фетровую шляпу. Спутник майора был пониже ростом и пошире в основании, видимо, от сидячей работы.

Сиверов вздохнул с облегчением: оба эфэсбэшника были повернуты к нему спиной, так что у него была возможность подобраться поближе, не привлекая к своей персоне внимания. Сильно рисковать, однако, вряд ли стоило: разглядеть полковника во всех деталях можно было и попозже, когда они с Батей расстанутся.

Приняв такое решение, Глеб свернул в боковую аллею и, пробурившись через снежную целину, притаился за стволом старой, в два обхвата, липы. Это было сделано вовремя – развернувшись, полковник и Батя двинулись в обратном направлении.

Когда они подошли поближе, осторожно наблюдавший за ними Глеб смог рассмотреть полковника – не слишком подробно, но, во всяком случае, настолько, чтобы узнать при следующей встрече. Холеное моложавое лицо с широкими скулами было почти прямоугольным, что лишний раз подчеркивалось надвинутой почти до самых бровей пыжиковой шапкой того образца, что так любили носить партийные работники во времена не столь отдаленные. Глаза, смотревшие из-под этой шапки, были на таком расстоянии неразличимы. О глазах полковника можно было сказать только одно – они были непропорционально малы по сравнению с этим широким гладким лицом.

Глебу невольно пришли на ум излияния одного подвыпившего американца, встретившегося Сиверову в местах, расположенных на огромном удалении от Ваганьковского кладбища. Дело было в баре, старенький кондиционер гудел и лязгал, пытаясь справиться с жарой, волнами накатывавшей в помещение через распахнутую дверь, и подвыпивший американский турист, поминутно вытирая обильный пот необъятным носовым платком, доверительно объяснял сидевшему рядом за стойкой Глебу:

– Я не верю Бушу. Поймите, мистер, я не могу верить человеку с такими маленькими глазами…

Глеб усмехнулся, вспомнив этот мимолетный разговор. Насколько он мог припомнить, собственный зрительный аппарат противника президента Буша скрывался в тугих округлостях упакованного в розовую кожу трясущегося сала, так что оценить его размеры не было никакой возможности. Отогнав ненужное воспоминание, Глеб продолжил наблюдение, но самое интересное уже кончилось.

Обменявшись банальностями, собеседники расстались. Перед тем, как уйти, толстолицый полковник вручил Бате полиэтиленовый пакет самого непрезентабельного вида, сквозь который неясно угадывалось нечто, имевшее прямоугольные очертания. Батя заглянул в пакет, удовлетворенно кивнул и, не подавая полковнику руки, заторопился к машине. Глеб без труда догадался, что лежало в пакете. Несомненно, полковник, воспользовавшись случаем, передал майору Сердюку гонорар за убийство Малахова. Или у них это называется зарплатой? Слепому вдруг стало интересно, есть ли в пакете что-нибудь наподобие платежной ведомости, в которой обязан расписаться получатель – от холеного полковника даже на приличном удалении сильно тянуло канцелярщиной, так что наличие чего-нибудь в этом роде Глеб вполне допускал. «Хватит думать о ерунде, – мысленно прикрикнул он на себя. – В конце концов, есть там ведомость или нет, я узнаю в ближайшее время. Главное сейчас – не упустить полковника. Может быть, этот откормленный боров приведет меня к своим хозяевам.»

Подождав, пока майор Сердюк не скрылся за поворотом аллеи, Глеб выбрался из сугроба и, стряхнув налипший на штанины снег, двинулся за полковником.