Кто не думает о последствиях... - Данил Корецкий Страница 37

Спецназ ФСБ работал адресно – оперативные группы направились одновременно к «Эмилю», предположительной «Тамаре» – Фатиме Дадаевой, проходящей по оперативным учетам как связь боевиков и активный компьютерный пользователь, и в несколько дворов, в которых, по агентурной информации, могли находиться участники НВФ. Сплошную «зачистку» проводили омоновцы – они заходили в каждый двор, в каждый дом, в каждый сарай…

Это был Махачкалинский ОМОН, который силовики между собой называли «местным», выделяя его из большого количества отрядов, приехавших в республику в командировку. «Местные» работали больше других, им доверяли самые опасные операции, они хорошо знали горскую специфику, обычаи, язык, но все равно потерь у них было немало…

– Держи, Али! – Нижегородцев протянул Мамедову несколько фотографий, пришедших из Москвы. На них были запечатлены в разных ракурсах четыре женщины – в глухих черных платьях до пола и платках, закрывающих контур лица. Вначале у них полицейские проверяли документы, потом одна ушла, а оставшиеся что-то горячо доказывали стражам порядка. Потом вся троица шла обратно. Вот лица крупным планом, правда, качество не очень хорошее…

– Покажи это жителям, покажи властям, поспрашивай всех, кого можно. Если они местные, надо их задержать. Возьми с собой двух «тяжелых» и держи оружие наготове…

– Ясно, товарищ полковник! – Старлей развернулся и исчез.

Двое «тяжелых» в быстром темпе подвели к «Уралу» первого задержанного. Его майка была задрана снизу на голову, оголив не успевший налиться силой торс молодого человека, руки скованы над головой, будто его захватили в тот момент, когда он только начал одеваться. Молодой человек неловко бежал вслепую на полусогнутых ногах, наклоненный под прямым углом с торчащими вперед руками. Передний конвоир тащил его за наручники, а задний держал за пояс сзади. В такие минуты человек думает только о том, чтобы сохранить равновесие и не упасть, а не о возможном сопротивлении или побеге.

«Спецы» привычно сдали задержанного на «пункт разбора» под охрану ОМОНа.

– Это кого вы доставили, Амирхан? – спросил Нижегородцев, глядя, как задержанного забрасывают в салон «Урала». Вампир знал многих из «тяжелых». Некоторых узнавал даже в масках. И они его знали – работать вместе приходилось нередко.

– Дадаш Насруллаев, брат Абрека, – ответил один из «спецов» и закатал наверх маску, явив миру суровое лицо и сверкающую позолоченными фиксами улыбку капитана Амирхана Курбанмагомедова. – Оружия, взрывчатки в адресе не нашли, сто процентов, предупредили сучар… А компьютер есть… Вы же ориентировали насчет компьютеров?! Я там двух бойцов оставил. Давайте своих «хакеров», отведем на место.

Нижегородцев жестом подозвал старлея Керимова и, когда худощавый компьютерщик с черным портфелем подбежал вплотную, распорядился:

– Иди вот с капитаном, посмотришь машину!

– Есть, товарищ полковник!

– Пойдем-ка и мы, – предложил Вампир Алиеву. И приказал Соколову: – А ты, капитан, займись нашими фигурантами, пока горячие!

Четыре человека в форме без знаков различия двинулись по пустынной улице. Со всех сторон к пункту разбора вели задержанных, как правило, одним и тем же универсальным способом: на голову натянута рубашка или пиджак, передний спец тащит за наручники, второй толкает в спину, держа за пояс. Единственным исключением стала худощавая молодая женщина в строгом деловом костюме и с распущенными волосами: она шла сама, держа впереди скованные руки, а «тяжелые» поддерживали ее с двух сторон за предплечья. На общем фоне такой способ сопровождения казался не силовым захватом, а почетным эскортированием.

– Фатима Казбековна? – поинтересовался Вампир.

Задержанная одарила его тяжелым взглядом больших черных глаз.

– Это грубое нарушение прав человека! – надменно сказала она. – Я медсестра, меня все знают! Сколько было «зачисток», ко мне никогда претензий не было!

– Кое-что изменилось, гражданка Дадаева! И сильно изменилось!

Не сводя взгляда с задержанной, Вампир обратился к конвоирам:

– Компьютер у нее был?

Черные глаза беспокойно метнулись.

– Был, сейчас принесут. – «Спец» поднял руку и показал прозрачный пакет с каким-то растительным содержимым. – А вот это на дурь похоже…

– Это чай, успокаивающий чай! – возмутилась Фатима.

– Разберемся! – бросил Вампир, и они пошли дальше.

Во дворах слышался шум, крики, хлопали двери, отчаянно кудахча, всполошенно взлетали куры.

– У кого вы там, в сарае, паспорта собрались проверять, у овец, что ли? – возмущались хозяева.

– У баранов! – с юмором отвечали омоновцы.

Но никто не смеялся.

Навстречу вели все новых и новых задержанных. У некоторых были разбиты лица, некоторые еле переставляли ноги. За ними с криками и причитаниями тащились родственники, в основном престарелые родители.

– За что забрали? – громко причитали женщины. – За что?! Разве сейчас война, а вы фашисты?!

– Языки прикусите! – рявкнул рослый омоновец. – Не знаете, за что?!

«„Тяжелые“ аккуратней отработали», – подумал Вампир. И еще подумал, что все в мире взаимосвязано. Волна насилия, захлестнувшая Узергиль, – это докатившиеся из далекой Москвы круги от вчерашнего московского взрыва. Который был направлен на столицу именно отсюда!

– Не знаем… Ничего мы не знаем! – кричали женщины.

Мужчины вели себя тихо: те, кто помоложе, вообще не выходили на улицу, те, кто постарше, держались поодаль и в конфронтацию с представителями власти не вступали.

В Узергиле это была далеко не первая «зачистка», поэтому селяне знали, что сейчас лучше не попадать под горячую руку силовиков. Вот потом, когда глава села пригласит журналистов, проплатит их работу, тогда можно будет и дорогу перекрыть, и помитинговать. А сейчас лучше помолчать, иначе увезут, и ищи потом ветра в поле, как хромого Ису.

Иса, конечно, охромел не от падения швеллера на стройке, как в один голос подтверждали все соседи. Он вообще не знал, что такое швеллер. Но пулю, выпущенную контрактником внутренних войск и пойманную Исой, когда он с братьями-муджахедами уходил после нападения на пост, вынул краснолицый и пышноусый даргинец Абдулатип из Камринской больницы. А значит, можно было смело врать про травму на стройке. Один раз его отпустили, но полоумного Ису это не спасло. При очередной «зачистке» он принялся ругать омоновцев, угрожать им расправой, и где он сейчас, никто не знает. Кто-то говорил, что ему дали пять лет, кто-то – что десять, а были слухи, что его застрелили и бросили в хуптенскую яму. Впрочем, его все равно готовили на шахида…

Дом родителей амира Узергильского джамаата находился неблизко от годекана и был по местным меркам богатым – во-первых, не из самана или песчаника, а из тесаного горного камня, во-вторых, просторным – восемь комнат на двух этажах. Хорошие железные ворота, большой двор с навесом…