Ярость и страсть - Наталья Корнилова Страница 36

— Нет!!! Только не воды! — вскричала та в ужасе, словно её собирались угостить раствором цианистого калия. — Со мной уже все в порядке, спасибо.

Я села на место.

— На чем я остановилась? — требовательно спросила она у босса.

— На том, что вашего сына завтра прикончат.

— Не шутите так, — слабо простонала она. — Вы — кощунственная личность! Если бы не обстоятельства, я бы сейчас… — Она скрипнула зубами, но не бросилась на Родиона, и у меня отлегло от сердца. — В общем, десять дней назад я получила письмо. Вернее, письмо, конечно, предназначалось Валерику, но даже под страхом смерти я не отдала бы его ему — это сразило бы его наповал. Вы даже не представляете, что там было написано! Я не буду сейчас вам читать, потому что вы и сами сможете это потом сделать, а расскажу вкратце. Это были самые настоящие угрозы, составленные вырезанными из газет буквами. У меня чуть не остановилось сердце, когда до меня дошёл смысл этого кошмарного послания. — Она схватилась за сердце. — Эти мерзавцы обещали оторвать моему сыну его чудесную голову, если он не подпишет какие-то там бумаги во время какой-то там встречи. Естественно, я не стала ему этого показывать, чтобы не травмировать его и без того слишком ранимую психику. Вы меня понимаете?

— С трудом, — буркнул босс. — Продолжайте.

— Через два дня пришло ещё одно письмо. На этот раз негодяи грозились оторвать не только голову, но и все конечности Валерочки, если он ко всему тому не изменит ещё и условия контракта в пользу известной ему фирмы. Как я поняла, встреча должна была состояться очень скоро. Мой сын все время ходил такой радостный, возбуждённый, все твердил о том, что скоро станет весьма состоятельным бизнесменом. Я бы считала себя преступницей, если бы омрачила его радужное настроение, показав эти ужасные письма. Мне казалось, что все это лишь пустые угрозы, дешёвый блеф, и потом, мне было так приятно видеть его счастливым и довольным… — Она печально вздохнула. — А ещё через три дня опять пришло письмо. В нем говорилось, что коль мой сын молчит и ничего не предпринимает, то они воспринимают это как согласие с их требованиями, а значит, ему будет нетрудно подменить в контракте реквизиты и поставить другие, чтобы деньги за поставки шли на их счёт, как я поняла. Бандиты предупреждали, что в случае отказа ему отрежут… — тут она опять всхлипнула, — отрежут его маленькую пипочку, его хорошенькую писюлечку и заставят… съесть… — Она застонала. — Изверги, недоноски, сволочи! — полилось из неё вместе со слезами. — Как они смеют только предполагать такое! Он же тогда не сможет жениться и иметь детей!!! — Она застыла с открытым ртом, потом вдруг сразу успокоилась и решительным тоном произнесла:

— Таким людям не место в нашем обществе! Я требую, чтобы вы разыскали их и поставили на место — в тюрьму!

— А почему не обратились в милицию?

— Я смотрю телевизор и читаю газеты, чтобы доверить этим равнодушным и продажным органам своё единственное сокровище. И потом… они наверняка начнут следствие, и выплывет то, что я скрывала от сыночка эти письма. Не знаю, как он к этому отнесётся, но мне кажется, что на памятник тогда я вряд ли смогу рассчитывать, — сокрушённо проговорила она. — Помогите мне, умоляю…

— А с чего вы решили, что его убьют именно сегодня?

— Вчера пришло ещё одно письмо. В нем говорится, что если он все не сделает, то в этот же день они выполнят все свои угрозы.

— Значит, контракт подписывают сегодня? — догадался босс.

— Да. — Она уронила голову, и плечи её дрогнули. — Я ещё вчера хотела показать ему письма, но не решилась. Он купил мне цветы, дорогой коньяк, и мы так мило посидели за ужином… У меня просто не повернулся язык. Он ведь у меня такой впечатлительный, что обязательно натворил бы какую-нибудь глупость. А сегодня утром (я, между прочим, половину ночи не спала) он попросил пожелать ему удачи. Естественно, я не смогла сунуть в его счастливое, полное надежд и ожиданий лицо эти грязные бумажки. Я сказала ему «ни пуха ни пера», поцеловала в щёчку, и он уехал на своё совещание. А я помчалась к вам…

Я невольно присвистнула, и в кабинете воцарилась гробовая тишина, нарушаемая лишь тихим сопением босса, уставившегося на несчастную Викторию Романовну с нескрываемым ужасом. Наконец, очухавшись, он выдавил:

— Вы — фантастическая мамаша. Но пусть это останется на вашей совести. Когда он уехал?

— Чуть больше часа назад.

— Значит, время ещё есть, — облегчённо выдохнул он. — Сколько вы готовы выложить за то, чтобы ваш Валерочка смог в будущем иметь детей?

Подняв голову, она тихо произнесла:

— Деньги значения не имеют. У меня есть… э-э-э, кое-какие накопления. Не очень много, но все же.

— Тогда в случае благоприятного исхода вы заплатите нам… тысячу долларов. Согласны?

Она полезла в сумочку, вытащила ещё один конверт и вместе с остальными положила на стол.

— Ради сына мне ничего не жалко. Здесь пятьсот. Если спасёте, получите ещё столько же. А если нет — вернёте.

Почесав лоб, босс кивнул и спросил:

— Где он работает?

— Понятия не имею, — заявила эта несносная кочерга, и мы с боссом опять застыли. Она же, как ни в чем не бывало, продолжала:

— Он никогда не говорил, а я никогда не интересовалась. Знаете ли, я демонстративно, из принципа не проявляла никакого интереса к его делам, чтобы он знал, как я к ним отношусь. Он не настаивал.

— Но может, вы хоть что-то слышали? Имена, разговоры по телефону, род занятий фирмы, название, приблизительное местонахождение и так далее.

— По-моему, его фирма торгует сигаретами.

— С чего вы взяли?

— Видите ли, он у меня не курит и никогда не курил — я не разрешала. Валера всегда был очень послушным мальчиком…

— Почему был?

— Простите, — спохватилась она, смутившись, — просто у меня плохие предчувствия в последнее время. Так вот, когда он начал работать год назад, у него в комнате появились нераспечатанные пачки сигарет и все разные.

— Может, он их просто коллекционирует?

— Что вы! Мой сын никогда бы не стал собирать такую гадость! — Она брезгливо поморщилась. — Ему с самого детства нравились марки и фантики. Потом, это не какие-нибудь редкие сигареты, а самые обыкновенные, какие во всех ларьках продают, — я проверяла. Мне кажется, это просто образцы продукции.

— Хорошо, допустим, — нахмурился босс. — Ну а название фирмы краем уха не слышали?

— Нет. Ему почти не звонили домой — я запретила. А со мной о делах он тем более не разговаривал. Бумаг у него тоже никаких нет — я проверяла.

— Какой фирмы сигареты, помните?

— Конечно. «Мальборо», «Кэмел», «ЛМ» и прочее. Все с акцизными марками, как положено.

— А на работу он на метро ездил?

— Разумеется! У него нет таких денег, чтобы разъезжать на такси, — он у меня порядочный человек.