Флибустьерские волны - Александр Бушков Страница 36

Дела складывались хреново, интеллигентно говоря.

Выломанные в корме доски ничем плохим не обернулись приспокойном море и безоблачной погоде, так что Мазур преодолел примерно тричетверти пути до Пасагуа без особых неприятностей. Однако потом погода сталапонемногу портиться, с веста упрямо ползли тучи, сначала белые и кучерявые, носо временем они становились серыми, темными, почти черными, накрыли добруюполовину небосклона и выказывали явные поползновения проделать то же со второй.Ветер, ставший более холодным, посвистывал, срывая белую пену с гребешков волн.Волнение на море усиливалось. Пока что не пахло ни штормом, ни циклоном, но всеже в такую погоду в открытом море обычный катер чувствовал себя неуютно – дажебудучи в полной исправности. А уж когда в трех местах зияют в борту проломычуть ли не до самой ватерлинии – и того хуже...

Получался заколдованный круг. Стоило набрать приличнуюскорость, в корму вовсю плескала вода, и ее уже трижды приходилось вычерпыватьтем же самым пластиковым ведерком, болтаясь в дрейфе. На малой скорости не былотакого потопа, но, плывя черепашьими темпами, до Пасагуа доберешься, чегодоброго, только к утру. А волнение усиливалось, и Мазур, то и делооглядывавшийся на вновь залитую водой, просевшую корму, в конце концов вынужденбыл признать, что есть все основания для тревоги. Если погода испортится ещебольше, катер наверняка зальет водой так, что он, несмотря на всю суету сведерком, может и потонуть к чертовой матери. Если нестись на полном газу –опять-таки зальет, даже гораздо быстрее, чем в первом варианте...

Хреновые дела. Страха не было, но все грядущие опасностиосознавались четко, во всей полноте, и это не прибавляло бодрости духа.Насквозь промокший из-за борьбы с водой Мазур злился еще и оттого, что никак немог придумать надежный выход. Сплошная неизвестность: то ли так и двигаться,лихими бросками, вычерпывая воду почаще, то ли тащиться черепахой, ожидая, чтоморе разбушуется еще пуще. И тогда? Рации на катере не имелось, SOS неподашь. Надувной лодки – тоже. Только парочка спасательных кругов и коробка ссигнальными ракетами. Небогато и уныло. Чересчур мало шансов у человека,болтающегося в неспокойном море со спасательным кругом и коробкой ракет подмышкой... Могут подобрать уже через четверть часа, если окажется кто-топоблизости, а могут – и никогда...

Поэтому когда далеко слева показался парус, Мазур нераздумывал и не колебался – дал полный газ и помчался в ту сторону, физическиощущая, как оседает катер под тяжестью вновь хлынувшей в корму воды, какпогружается, натужно распарывая воду.

Двухмачтовое судно, если только он не ошибся в расчетах, шлов сторону Пасагуа. Удерживая коленом штурвал, Мазур сграбастал коробку сракетами, сорвал крышку. Выключил мотор и выбрался на корму – уже по щиколоткув воде. Выхватил сразу три пластиковых цилиндра и, держа руку на отлете надбортом, запустил первую ракету.

Она оказалась зеленой. Ослепительный комок огня рассыпалсявысоко над головой скопищем искр, по широкой дуге опускавшихся в океан. Вторая,третья, четвертая...

Катер уже сидел так глубоко, что даже не мотался на волнах.Судно меняло курс, разворачиваясь в его сторону. Для надежности Мазур выпустилеще две ракеты, вброд пробежал к приборной доске и вновь дал полный газ: ясно,что заметили, при крайней нужде можно и вплавь, если чертова лохань все жезатонет в самый неподходящий момент...

Но ему по-прежнему кто-то ворожил – он успел достичькорабля, а катер все еще оставался на плаву, хотя и погрузился так, что былоясно: отплавался... Направив гибнущее суденышко так, чтобы подойти к правомуборту нежданного спасителя, Мазур наконец-то нашел время присмотреться к нему.

И восхищенно выругался в несколько этажей: что ни говори, абывают на свете чудеса, и случаются они даже с твердокаменными материалистами.На корме красовались начищенные медные буквы «Русалка», и сверху, перевесившисьчерез планшир, на него с любопытством таращилась восходящая звезда Голливудамисс Кимберли, а рядом с ней торчали лысоватый, поджарый капитан и еще какой-тонезнакомый в белом.

Капитан, не тратя времени попусту, выкинул за бортштормтрап. Выбежав на корму уже чуть ли не по колено в воде, Мазур ухватился задеревянную перекладину, одним рывком перемахнул на веревочную лестницу ивскарабкался наверх, встал на палубе, истекая водой.

– Это вы?! – округлила глаза кинозвездочка.

– Я, – сказал Мазур. – Разумеется, если вы неимеете ничего против, мисс Кимберли...

– Ваш катер, – бесстрастно сказал капитан.

Мазур оглянулся. Катер помаленечку отплывал от шхуны,погружаясь кормой с таким видом, словно утратил всякую волю к борьбе. Но Мазурубыло уже наплевать.

– Еще не поздно взять на буксир... – сказал капитан.

– Черт с ним, – махнул рукой Мазур. – Он, знаетели, застрахован... Слов нет, как я вам благодарен, господа. Грешным делом,думал уже, что все кончится гораздо хуже...

– Но вы ведь были блондином, Джонни! – воскликнулаКимберли. – Еще вчера...

– Ну да, так вышло... – сказал Мазурпреспокойно. – Мне давно хотелось перекраситься в брюнета, а хорошийпарикмахер был только на Гваделупе, вот и пришлось туда плыть... По путивыиграл в кости эту посудину, но она оказалась с изъяном... И черт с ней.Я несказанно рад вас видеть, мисс Кимберли. Всегда мечтал попасть в жуткуюпередрягу, из которой меня спасла бы очаровательная девушка – как у вас вГолливуде, только наоборот... Я ваш должник на всю оставшуюся жизнь.

Главное было – болтать без удержу всякую чепуху и смотретьна нее восхищенно. И она, как Мазур и рассчитывал, ни о чем не сталаразмышлять – чисто женские рефлексы сработали. Вмиг поправила волосы,ответила кокетливым взглядом, явно не собираясь лезть с вопросами.

Но с капитаном ее корабля обстояло не так просто – стариканопределенно видывал виды, смотрел на Мазура хмуро и подозрительно. У него,сразу видно, вопросов в седой башке возникло предостаточно. Но жизненный опыт,надо полагать, научил морского волка и осмотрительности: он все же промолчал. Снедовольным лицом отвернулся, показывая всем видом, что вдела очаровательнойхозяйки лезть не намерен, отдал распоряжения двум матросам, и они бросились к парусам.