Десантный вариант - Александр Зубов Страница 35

— Ты знаешь, что тебя ждет?

— Знаю. Смерть.

— Умирать не хочется?

— Я — солдат и должен быть готов к этому. На войне не каждый выживает. Жаль только, что я не убит в бою, а умру в плену. Значит, такая судьба.

— Ты верующий?

— Да, православный. — После этой фразы Александр достал из-под тельняшки дедовский крестик и показал Масуду.

Ахмад Шах заметил мулле, ломая лепешку:

— До сих пор к нам в плен попадали одни неверующие. Этот первый.

Мулла, перебирая четки, ровным голосом высказался:

— Мне говорили, что все шурави — неверующие, а все сайд-шурави — коммунисты и все против Бога. А он — сайд-шурави и говорит, что верующий. Где же правда?

Врач перевел слова священника.

— Да, многие офицеры — коммунисты и не верят в Бога, — ответил Александр. — Но некоторые все равно тайно от всех верят. В моей семье — все верующие: и мать, и отец, и я. Власти запрещают верить в Бога.

— Значит, эта власть не от Бога, — рассудил мулла.

После затянувшейся паузы Орлов не выдержал и задал вопрос, мучавший его все дни пребывания в плену, обратившись к Масуду:

— Вы нас ждали? Это была засада?

Ахмад Шах и Джума Хан переглянулись. Масуд улыбнулся и ничего не ответил. Длинными худыми пальцами он отломил кусок лепешки и, пристально поглядев на Орлова, сказал:

— Ты умрешь, шурави, потому что ты не гость мой, а враг. Но сначала я хочу тебя спросить: не хочешь ли ты перейти на нашу сторону, принять ислам?

— Нет, — Орлов поставил пиалу на поднос. — Да и какой вам толк от меня, если я предам своих. Предавший один раз, предаст еще. Да и за что я буду воевать, за ислам? За что воюете вы, за деньги? Отрабатываете собранное по всему миру?

Ахмад Шах горько усмехнулся:

— Как не поймешь ты, кяфир, за что воюем мы? Вы пришли на мою землю и убиваете моих соплеменников. Мы объявили вам священную войну, и мы победим.

— Тогда почему мы стоим в Кабуле, в Кандагаре, в Хосте, а вы прячетесь по горам и в «зеленке» [51]?

— Ты никогда не поймешь нас, кяфир. У нас, моджахедов, другая психология и философия, отсюда и отличная от вас военная стратегия и тактика. Война для моджахеда — это его жизнь. Воевать для него значит то же самое, что и вкушать пищу, любить женщин, играть с детьми. Да, ты правильно заметил, мы нападаем, но не захватываем города, военные базы. Мы можем взять власть лишь после того, как она пала. Моджахед — это воин ислама. Он не берет власть, он ее подбирает. Государство само по себе — не цель. Пустое пространство больше привлекает воина, чем наполненное. Базар моджахеды разграбят тогда, когда власть уйдет из дворцов. Наша тактика проста: это возвращение официальной власти после переговоров или предательства. Это награда за святое дело, а не результат размеренной и четкой стратегии. Время не соответствует истории. Народ поддерживает нас. Это народная война. Вы никогда не победите нас.

Орлов пытался возражать, видя перед собой личное понятие, что такое Афганистан, сложившееся из официальных источников, газет, телевидения и пропаганды замполитов:

— У вас много бедных. Одни живут во дворцах, другие — в глиняных хибарах. У одних много земли, у других — клочки. Это несправедливо. У вас — гражданская война.

Масуд спросил сам себя, что если бы рассказать всю подноготную войны всем шурави, продолжалась бы война с ними? Вздохнув, он продолжил объяснять пленному постулаты мусульманского мира:

— Если бы ты имел в долине Пяти Львов миллион джерибов [52]земли, а я всего лишь один, то, значит, такова воля Аллаха. У нас, к большому сожалению, межплеменная война.

Александр в запале продолжал спорить:

— Пусть у вас межплеменная война, но нас позвали, и мы пришли. Пришли еще и потому, что американцы хотят разместить здесь, у вас, свои базы у наших границ и платят вам, чтобы вы воевали против нас. Если бы нам дали приказ уничтожить Афганистан, мы бы стерли его с лица земли всеми видами оружия. Но мы не фашисты, и нам не дадут такого приказа.

— Ты прав, кяфир. Нас, афганцев, можно только уничтожить, но невозможно победить.

Ахмад Шах замолчал и, попивая чай, задумчиво глядел на горы. К нему с поклоном подошел моджахед из личной охраны и, наклонившись, прошептал что-то на ухо. Ахмад Шах согласно кивнул. Через несколько минут на тропинке между скал появился рослый мужчина европейского типа в камуфляжной форме, обвешанный фотоаппаратурой. Он еще издалека сделал несколько снимков и, подойдя к Масуду, заговорил с ним по-английски. «Западный журналист», — догадался Орлов.

Ахмад Шах разговаривал с репортером по-английски. Он показывал рукой на горы, на пленного шурави. Иностранец согласно кивал головой и постоянно фотографировал Масуда и его окружение. Орлова, и снова Ахмад Шаха рядом с пленным. Репортер был очень доволен, потому что под конец съемки он сложил большой и указательный пальцы в кольцо и сказал: «О’кей».

Ахмад Шах кивнул Сахебджану, и охранник, приблизившись к Орлову, махнул прикладом, приказывая подниматься и идти. «Что со мной будет, непонятно. Не бьют, не пытают. Может, хотят обменять на своего?» — обнадеживал сам себя Александр.

Проходя по марказу мимо группы оживленно беседующих душманов, Орлов всей кожей почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Он невольно оглянулся в ту сторону. Несколько мужчин в новой натовской камуфляжной форме с американскими винтовками в руках стояли полукругом рядом с моджахедами в национальной одежде и переговаривались между собой. Александр сразу понял, что люди в камуфляже не местные. Чьи-то знакомые глаза из этой группы буквально буравили Орлова. Александр споткнулся от неожиданности. «Да это же Мишка Штромберг! — удивился он. — Как он сюда попал?»

Штромберг еле заметно, отрицательно поводил головой, давая понять Александру: «Ты меня не знаешь. Проходи мимо».

Сахебджан со всей злостью ткнул прикладом в спину замешкавшегося пленника, и Орлов, взволнованный различными догадками о неожиданном появлении друга детства, зашагал в свою камеру-пещеру.

* * *

Штромберг, он же по новой легенде Ахмадуддин, пил мелкими глотками ненавистный для него зеленый чай в компании своей немногочисленной группы и анализировал обстановку, которая на сегодня сложилась в лагере моджахедов Ахмад Шаха Масуда. Несколько дней назад с охраной прибыл Раббани. В марказе говорили, что должен был прибыть также Хекматияр, но он интересовал Штромберга гораздо меньше, так как был под полным контролем ЦРУ. Позавчера, также из Пакистана, прибыла группа боевой палестинской террористической организации «Хезболлах» во главе с одним из ее руководителей. Она-то и была нужна Штромбергу-Ахмадуддину и его людям. С начала весны организация «Хезболлах» провела на оккупированных Израилем арабских территориях ряд дерзких терактов. Перед МОССАДом [53]встала первоочередная задача — уничтожение «Хезболлах», чего бы это ни стоило. А тут еще друг детства Саня Орлов из Союза у Масуда в плену…