Моя любимая дура - Андрей Дышев Страница 35

Зимой мне пришлось бы коротать остаток ночи в аэропорту или на вокзале. Сейчас же было достаточно зарослей кустов с чистой травкой или скамейки в лесопарке. Когда умираешь от желания спать, то проблемы людей, страдающих бессонницей, кажутся надуманными. В прошлом году, когда мы с Ириной раскрутили дело об учителе химии из Кажмы, я почти целый месяц мучился от бессонницы. Все перетирал в мыслях каждый наш шаг, терзая себя вечным вопросом: правильно ли мы поступили? Ворочался в кровати до четырех или пяти утра, потом вставал, когда нервы были уже на пределе, пил водку, сидя за рабочим столом под настольной лампой, снова ложился и снова ворочался. Днем чувствовал себя разбитым, больным. Ирина советовала лечь в больницу на обследование. А я вместо этого, в очередной раз отмучившись в кровати полночи, сел за руль и почти без остановки (не считая заправок) доехал до Питера. Двадцать восемь часов за рулем. Заглушил машину у Казанского собора в пять часов утра. Потом сутки отсыпался в гостинице. И бессонницу как рукой сняло.

К чему это я? А к тому, что сейчас для меня скамейка или газон были круче, чем двуспальная кровать в гостинице. Каждому часу – свое кушанье. Только я зашел в кусты, ломая ветви, как услышал звук автомобильного мотора. Любопытство заставило меня обернуться. У железной двери остановилась машина. Свет ее фар слепил мне глаза и не позволял рассмотреть, что за экипаж причалил к борделю. Но как только фары погасли, я с чувством рискованно испытанной судьбы увидел милицейский «уазик», ставший для меня в последнее время неким пугалом. Из машины вышел человек в форме, приблизился к двери и трижды надавил на кнопку звонка. Вспыхнула скрытая лампа, щелкнул электрозамок. Но милиционер не спешил зайти внутрь. Дверь открылась, на порог вышла хозяйка. Зябко поеживаясь, она поправила на плечах спортивную курточку. Я услышал тихую речь:

– Привет, Юрок. Заходи! Давно тебя не видела.

– Клиенты есть?

– Всего один. Нет работы сегодня.

– Что за рожа?

– Да вроде нормальный мальчик.

– Нормальные мальчики спят в своих кроватках, а не в чужих. Веди, проверим…

Они скрылись за дверью. Я застыл, как столб с табличкой «Кабель высокого напряжения». Хотелось встать на четвереньки перед вырытой ямкой и долго трясти над ней головой, чтобы очистить мозги от наваждения. Я мог найти в себе силы поверить в то, что опять по счастливой случайности избежал встречи с милицией. Но вот только никому, ни одному человеку на земле, не расскажу об этом, иначе непременно стану в его глазах отъявленным лжецом. Судьба оберегает меня? Или…

Опять это «или»! Я боялся задумываться о том, что у заботливой судьбы могла быть альтернатива. Кто он, мой ангел-хранитель? Воображение бездействовало. Оно не хотело серьезно работать над этой проблемой и подсовывало мне, чтобы я поскорее отцепился, то мраморно-белую фигуру юноши с крыльями, то бронзоволикого капитана Немо, который незаметно, не выдавая своего присутствия, помогает попавшим в беду людям. Я даже повеселел и с удвоенной энергией стал ломать кусты, проделывая себе путь в какие-то глухие парковые дебри. Так жить можно, когда чувствуешь на правом плече легкую тяжесть всемогущего защитника и прикосновение нежного крыла к своей щеке. Но сколько еще можно пользоваться его покровительством и безгранично ли оно? Прийти ради хохмы в милицию и заявить: вот он я, Кирилл Вацура, берите меня, допрашивайте, протоколируйте. И не успеют заковать меня в наручники, как обрушится потолок и всех, кроме меня, придавит бетонной плитой.

Я был озадачен. Мысленно повторяя: «Здесь что-то нечисто», я выбрался на маленький асфальтовый пятачок, похожий на площадку для метания молота. Посреди нее стоял голубой ларек, наглухо закрытый железными щитами, будто бронетранспортер или дзот. Рядом с ним возвышалась горка пустых картонных коробок. Очень кстати! Я выбрал несколько коробок – почище и посуше, расплющил их и разложил на траве в зарослях кустов. Если бы эту идею не подсказали бомжи, которые из картона делают не только ложе, но и домики, никогда бы сам до нее не додумался. Все гениальное просто, еще раз убедился я, с удовольствием опускаясь на картонную кровать. Лег на спину, подложил руки под голову и послал свой взгляд в звездную бесконечность. Как хорошо! Какое блаженство! Никто не ломится ко мне, не навязывает услуги, не скачет по потолку. Все сейчас хорошо, насколько может быть хорошо в моем и Ирины положении.

Тихо зашелестели листья. Я приподнял голову и увидел темный силуэт собаки. Бездомный пес осторожно приблизился ко мне, понюхал мои кроссовки, повилял хвостом и лег у моих ног. Жаль, мне нечем тебя угостить, барбос! Если до утра не уйдешь, то куплю тебе сарделек. Порадуешься… Меня тоже хотели порадовать, да я отказался. Какая тут может быть любовь, когда кошки на душе скребут. Да, барбос? Ты знаешь, как кошки на душе скребут?..

И все-таки странно, почему лягушонок сказал, что платить не надо? И какие деньги не собиралась отдавать одна из девиц? Кому не отдавать? Можно подумать, что… Впрочем, не стоит забивать себе голову ерундой. От ночи остался гулькин нос.

Я так устал, что мой заторможенный мозг в оставшиеся до рассвета часы не смог прокрутить мне ни одного сна. Мне казалось, что я закрыл и тотчас открыл глаза. Сияло солнце. На ветках деревьев дрались воробьи. Барбос ушел, у дворняжек рабочий день начинается рано. Я покрутил головой по сторонам. М-да, такое впечатление, что я лежу посреди центральной площади. Со всех сторон лучами пересекаются пешеходные дорожки, по ним туда-сюда перемещаются люди. На меня внимания никто не обращает. А ночью мне казалось, что я забрался в самые дебри.

Встал, стряхнул с головы можжевеловые иголки, взглянул на свои помятые слаксы, нащупал бумажник в кармане. Порядок! Готов к труду и обороне. Сполоснуть бы лицо в фонтане да выпить чашечку кофе с бутербродом. Тогда я буду совсем как огурчик. Я вышел на тротуар и свернул туда, куда направлялась основная масса людей. Утром люди всегда идут туда, где бурлит жизнь. Через несколько минут я оказался на остановке автобуса. Под пластиковым навесом смуглолицый юноша точил друг о друга огромные ножи. Рядом раскалилась до малинового цвета спираль гриля. На шампуре пузырились и обливались жиром бронзовые кусочки мяса.