Здесь стреляют только в спину - Сергей Зверев Страница 35

– Послушайте, граждане, а не могли бы вы... – начал как-то покаянно Борька.

– Молчать! Руки на голову!

Шмонать будут, догадалась я. Вонь от нестираного рубища давила на мозг. Я медленно отвернула голову, покосилась влево. Надо ж так влететь... Невзгода оставалась на плоту, отрезанная от прочих. Глаза от изумления – шарами. Борька, выбравшись из воды, давил коленями отмель, исподтишка шарил глазами. Сташевич – чуть подальше, в осоке, послушно стоял на коленях и держал руки на шее. Выражения лица я не видела. Турченко сидел левее всех, кусал губы, напряженно посматривал на Борьку. Трое хлопцев – молодые, мордастые – отделились от «соплеменников» и с каменными рожами начали обыск. Остальные подошли ближе. Молчуны, отметила я. Уголовный люд, браконьеры, бродяги, «грибные» наркоманы, работники спецслужб, прочая шпана, влекомая глухоманью, не упустила бы случая поиздеваться. А эти – ноль эмоций.

Сташевича уже шерстили. К Борьке зашли со спины. Он повернул голову, я встретилась с ним взглядом. До чего иконописный лик! Смирение и покорность. Того и гляди, упадет в ноги да начнет их лобызать. «Солнышко, – говорил его взгляд, – прости нас за наши прегрешения».

– Пистолет в левом кармане на груди, – услышала я его жалобное причитание. Худосочный верзила с сальными волосами зашел справа, загородив от меня «икону». Я почувствовала яростное сердцебиение: грязные лапы впились мне в плечи, поползли к груди...

– Поехали, – как-то просто и буднично вымолвил Борька. Понятное для всех спасателей словечко (да и для любого нормального мужика), но не всегда доступное «отмороженному» – разве что постфактум...

Короткий удар локтем в пах! Верзила, ахнув, скорчился. Борька вскочил, бросил пятку в ближайшего... Зарычал Кудеяр. «Ближайший» отлетел в осоку, кувырнулся через голову. Сташевич потянул шмонавшего за рукав, привстав с колена, перебросил через плечо. Классическое дзюдо... Метнулись трое с автоматами. Ближнему Турченко соорудил подножку – тот покатился по траве, выронив оружие. Грязная лапища сжала мой воротник, натянула – я увидела грязное запястье с фиолетовыми венами. Совсем я, видимо, чокнулась: вцепилась в него зубами, как рысь в запястье Сташевича! Фу, негигиенично... Обладатель прокушенной руки завопил как ошпаренный. Я вскочила, вырвалась, но получила такую затрещину, что села, контуженная. Как в тумане наблюдала завершение драки. Борька бился гладиатором, отвешивая зуботычины направо и налево. Его угомонил приклад в челюсть: взревев от боли, Борька рухнул на отмель. Сташевичу удалось приложить еще одного, после чего удар по затылку швырнул его лицом в траву. Турченко схватили двое, и лично «Кудеяр» лупил его по «интеллектуальной собственности», пока кулак не устал. Невзгода собралась дать деру, спрыгнула в воду, но не успела добежать до кустов – автоматная очередь вспорола воздух, и она встала, злобно матерясь.

Эти грязные оборванцы оказались подготовлены лучше наших! Их выдержке также можно было позавидовать. Они не стали глумиться над побежденными (а могли, им тоже досталось на орехи). Нас собрали в кучу – кто мог, передвигался сам, остальных волокли под локти. Бросили как попало. Двое остались сторожить, остальные занялись нашим имуществом.

– На хрена остановились?.. – простонал Турченко. – Ну плыли бы себе и плыли...

Нас положили с ним валетом – в неприлично-интимную «позу 69». В иной день я бы сгорела от стыда. Перебарывая боль в ушах, повернула голову.

– А кому приспичило? – Борька харкнул кровью с зубом, приподнял голову. – Ладно, не бери в голову. При нужде нас бы и с берега поснимали.

– Ты мне ногу отдавил... – просипела Невзгода.

– Ах, прости, золотце, я такой неуклюжий...

– Я, кажется, догадываюсь, куда мы попали, – прошептал, шепелявя, Сташевич. – Мы называем этот сброд «повернутыми».

Он приходил в себя. Повезло парню как утопленнику. Удар под затылок, если повредить головной мозг, может привести к параличу.

– Во всяком случае, это была честная игра, – прожевал, не слушая его, Борька.

– А что тут честного? – возмутился Турченко. – Семеро на троих... Отметелили, как хухриков, правильно... Я вон ни вздохнуть, ни перднуть... и зуб вынес, коз-зел...

– А кто они, Олег? – прошептала я.

– Встать! – скомандовал «Кудеяр». – По тропе – марш!

* * *

Я переживала странную контузию. Все видела, слышала, понимала, но пропала способность переживать. Даже за себя. Я брела в общей упряжке, не ощущая в душе ничего, кроме заглатывающей пустоты. Мир сузился в узкую тропу, протоптанную в зарослях. Остальное воспринималось как-то второстепенно. Звероподобный «Кудеяр» ушел вперед; виднелась его широкая спина, завернутая в мешковину. И автомат за спиной. Пострадавшие тащились в арьергарде – великовозрастный верзила с отбитым Липкиным «хозяйством» и прокушенный мною рябой упырь с водянистыми глазами. Первый был бледен как поганка, передвигался какой-то кособокой иноходью, второй прижимал к груди руку и кривился от боли. Молодцы, без эмоций. Однако могу представить, что они о нас думали.

Нас конвоировали четверо – двое сзади, двое спереди, причем вели себя индифферентно, тумаками не награждали.

– Плохи наши дела, ребята, – бормотал Сташевич, опустив голову. – Мы идем в поселок к сектантам. До меня дошло... Уж этого добра в Якутии, как грязи. Нам лекции читали про эту заразу; я увлекся, одно время наводил справки... Ну точно, по Хананге, в окрестностях Магалая, сект как минимум парочка: одна выше, другая ниже по течению, километрах в ста. В поганую мы влипли компанию... Эти черти оскандалились в одном из сибирских городов – то ли убийством детей, то ли антропофагией... то есть людоедством, не помню – сбежали севернее; почти никого не посадили, потому что из этого «проекта» гэбэшники торчали, как иголки из ежа... И всё, молчок. На картах их нет, в списках не значатся. А дела идут, контора пишет, методики отрабатываются...

– Их вожак, полагаешь, связан с ФСБ? – насторожился Турченко.

– Непременно. Либо помощники. В любом сектантском дерьме ГБ воняет хуже сортира. Да все мы знаем про эти поселки, наши районы. Но сектанты в гости не зовут, спасаются сами, да и вообще нормальный человек инстинктивно сторонится сумасшедших...

– А они и правда сумасшедшие? – спросила я.

– Ну, отчасти да. Фармакопея в еду, психологическая обработка с бредом Блаватской... Заодно могут распылить какую-нибудь психотропную дурь. Через неделю человек летит с катушек... Но не элита. Для верхушки это бизнес. Работа, проще говоря. «Хопёр инвест – воистину инвест!», понимаешь? Они выдумывают дикие параметры: посмотри на этих ребят – помесь христианства, буддизма, азиатских практик медитаций да плюс немытая расейская сермяга... Убойная сила. И не то бывает. Размножение «шестой расы» на неосвоенных территориях Сибири... Ждут конца света, при котором выживут «прозревшие» – это те, кто душой и задницей отдался Пастырю... Тьфу. И оружие собирают, тренируются – ну как же, конец света грядет, от заблудших отбиться...