Мертвый сезон - Андрей Воронин Страница 34

Теперь пострадавший. Водитель его не видел и клянется, что удара тоже не слыхал. Допустим, он врет. Но свидетели тоже не видели, как его сбили! Никто не видел, откуда он взялся, где стоял и как упал, – видели только, как он лежал на асфальте под задним бампером. Полежал, выпил из рук Гаспаряна пару глоточков коньяка, встал и исчез, будто испарился. А Гаспарян, не сходя с места, отбросил копыта, хотя за минуту до смерти был здоров как бык и даже не сильно взволнован...

Ну, предположим, у Гаспаряна были проблемы с сердцем, о которых он, бывший спортсмен, привыкший к тому, что организм служит ему безотказно, даже не подозревал. Предположим, потерпевший был пьян, по собственной вине угодил под колеса и постарался убраться как можно скорее, пока его, что называется, не припутали. Предположим, праздношатающиеся и вдобавок не совсем трезвые свидетели могли всего этого не заметить. А уж про тормоза и говорить нечего! Современная иномарка – штука почти такая же сложная, как человеческий организм. Поди догадайся, что взбредет в ее электронные мозги, что там творится в ее потрохах! Но не слишком ли много случайных и, главное, очень удобных совпадений?

Много, ох много! Вот и Скрябин так же считает. И ждет он вовсе не изложения обстоятельств, а результатов тщательного расследования. Значит, придется расследовать..."

Синица нерешительно приподнял папку со свидетельскими показаниями, покачал ее на ладони, как бы взвешивая, а потом равнодушно уронил на стол. В папке не было больше ничего полезного – ничего, что могло бы подхлестнуть знакомый охотничий азарт, уже начавший овладевать им. Майор отнюдь не был огорчен безвременной кончиной господина Гаспаряна – напротив, он считал, что туда ему и дорога. Но вычислить специалиста, который так лихо все это провернул, было для него, во-первых, делом чести, а во-вторых, удовольствием – одним из немногих настоящих удовольствий, что были ему доступны. А в том, что такой специалист существовал, Синица уже не сомневался. Правда, в этом следовало удостовериться, но сделать это можно было только на месте происшествия – может, тогда станет понятно, откуда взялся и куда исчез этот странный потерпевший...

Синица вынул из ящика сигареты и сунул в карман пиджака, проверил, на месте ли зажигалка, и встал из-за стола. Он попытался припомнить, куда засунул пистолет, не припомнил, поискал в столе, заглянул в захламленный сейф, равнодушно пожал плечами, вышел в коридор и запер кабинет.

Ключ от зажигания, как назло, куда-то пропал. Синица долго копался в многочисленных карманах, ощупывая месяцами копившийся там хлам, а потом, с трудом протиснув голову между коленями и рулем, внимательно обследовал резиновый коврик под ногами. Ключа не было, хоть тресни. Тогда Синица вытащил голову из-под руля, откинулся, отдуваясь, на драную спинку сиденья и прибег к последнему средству – задействовал мозги. Это, как обычно, помогло; майор опустил оконное стекло, не глядя выставил наружу руку и сразу нащупал торчавший в дверном замке ключ. "Здравствуй, маразм", – пробормотал Синица и воткнул ключ в замок зажигания.

Мотор старенькой "копейки", как всегда, долго не хотел заводиться. Некоторое время Синица проявлял принципиальность, а потом сдался и до упора вытянул ручку подсоса. Движок ожил, огласив улицу злобным ревом разбуженного посреди зимней спячки пожилого медведя. Майор поспешно убрал ручной газ, и двигатель немедленно начал спотыкаться, норовя заглохнуть. Не меняя скучающего, скорбного выражения лица, Синица поставил ногу в нечищеном ботинке на педаль акселератора и, осторожно подгазовывая на месте, без спешки раскурил сигарету. Старый движок всегда капризничал, пока не прогреется. К тому же механизмы Синицу не любили – у него в руках все они так и норовили выйти из строя. Майор не огорчался – он уже привык.

Пуская табачный дым в открытое окно, Синица посмотрел на приборную доску. Вопреки питаемой им смутной надежде индикатор температуры охлаждающей жидкости, сломавшийся нынче утром, сам собой не заработал. "Очень мило", – сказал Синица. Спидометр у него бездействовал уже больше года, тахометр тоже работал от случая к случаю; машина просилась на слом, и чувствовалось, что не за горами времена, когда майору придется определять скорость движения, считая придорожные столбы и деля пройденное расстояние на проведенное в пути время.

– Кто не спрятался, я не виноват! – громко произнес Синица.

Данная фраза означала, что майор считает двигатель достаточно прогревшимся, а если это не так, то это его, двигателя, личные проблемы. Сие высказывание также можно было истолковать как предостережение водителям и пешеходам, которые могли повстречаться майору на пути от управления к казино Гаспаряна. Не то чтобы майор так уж плохо водил; просто периодически он впадал в рассеянность, что в сочетании с капризным норовом его автомобиля действительно могло представлять опасность для случайных прохожих.

Не без труда воткнув первую передачу, Синица осторожно отпустил педаль сцепления. Ничего страшного не произошло; машина медленно тронулась с места, отъехала от бровки тротуара и начала с натугой, но довольно уверенно набирать скорость.

До казино Синица добрался без происшествий. Он криво припарковался посреди стоянки и огляделся, прикидывая, кого бы расспросить. На крыльце казино скучал детина в малиновом пиджаке, со снисходительным презрением взиравший на майорскую "копейку". Синица сделал шаг в его сторону, но тут его внимание привлекли два блестящих столбика с протянутой между ними цепочкой, ограждавшие служебную парковку.

– Ага, – сказал Синица и, подойдя вплотную к цепочке, со скорбным видом уставился на прикрытый чугунной решеткой сток ливневой канализации.

– В чем дело, уважаемый? – послышалось у него над ухом. – Проходите, нечего тут глазеть!

Синица молча сунул руку в карман, извлек оттуда свое служебное удостоверение и, не поворачивая головы, ткнул его под нос охраннику казино.

– Слушай, секьюрити, – сказал он скучающим голосом, – ты не знаешь, в ночь смерти Гаспаряна его машина здесь стояла?

– У меня тогда выходной был, – ответил охранник. – Но, вообще-то, Армен гаспаряновского "мерина" всегда здесь ставит. Мы следим, чтобы место никто не занимал. Видите, табличка...

– Угу, – кивнул Синица, продолжая смотреть на канализационную решетку, – вижу. А как он обычно становится – мордой к казино или к улице?

– К бордюру, – ответил охранник. – Хозяин не любит... то есть не любил, когда долго паркуются. Раз-два, красиво подлетел, красиво тормознул, вышел, как король... Ну, как положено, в общем. А что?

– Да так, – едва шевеля языком, промямлил Синица.

Тяжелая физиономия вышибалы приобрела многозначительное выражение. Он отступил на шаг и через плечо оглянулся на вход в казино, явно прикидывая, как бы ему поэффектнее преподнести коллегам новость: Васгеныча-то замочили, менты расследование проводят!

– Не уходи, – по-прежнему не глядя в его сторону, сказал Синица. – Можешь понадобиться.