Авторитет - Борис Седов Страница 34

– Более чем, – прищурился Невский. – И одно из этих бизнес-сообществ, не согласных с властью клана, ваше. Точнее, не ваше лично, а то, которое вы сейчас представляете. Верно, Зиновий Натанович?

– Вы сами все отлично понимаете, Владислав Александрович, – кивнул москвич.

– В таком случае в толк не возьму, зачем я вам понадобился, – произнес Влад. – Я честолюбив и в меру жаден. Но мои аппетиты весьма умеренны. И ограничиваются исключительно пределами близкого сердцу Северо-Запада. Здесь я родился. Здесь я кое-что могу. Здесь, рискуя шкурой и похоронив десятки бойцов, я в конце концов зубами вырвал свой кусок счастья и стал тем, кто я есть сейчас. И здесь я теперь спокойно делаю деньги, фактически отойдя от активного криминала. Насколько это вообще возможно в нашей стране. На большее, в отличие от ваших земляков-москвичей с их неуемными аппетитами, я не претендую. Хотя мог бы, принимая во внимание мои активы и мой авторитет в определенных кругах, как сейчас принято говорить – близких к деловым… Остальная территория нашей необъятной родины меня не интересует. Я на чужое не зарюсь, но и свое не отдам. Я не собираюсь биться ни с москвичами, ни, тем более, с уралмашевцами и дальневосточными. Мне здесь хорошо, в Питере. Здесь я дома. И здесь все мое. Что касается политики, то, как вам, вероятно известно, этим дерьмом я действительно занимаюсь. Но опять-таки весьма умеренно, можно даже сказать – точечно. Предпочитая продвигать на ключевые посты своих верных людей. Или тех, кто по горло замаран, кто болтается у меня на крючке или просто мне должен по жизни. Я – не Береза, не Платон Еленин. Для меня власть политическая, как вещь в себе, как способ самоутверждения и реализации наполеоновских амбиций и сидящих в подсознании детских комплексов, неинтересна априори. Для меня власть – это всего лишь золотой ключик к еще большим, чем без нее, возможностям заработать. И мне, поверьте, абсолютно плевать, кто правит страной из-за высокой стены с курантами. Вовремя перевернувшиеся бывшие красные или вышедшие из того же инкубатора нынешние недоделанные белые. Договориться я смогу хоть с Богом, хоть с чертом. Лишь бы жить и работать не мешали. Надеюсь, я тоже доходчиво обрисовал свою позицию, господин Лившиц?

– Вполне, – опустил веки Зиновий Натанович. – Я даже больше скажу. Все, что вы сейчас рассказали, в точности совпадает с психологическим анализом личности, который выдали наши специалисты. И даже во многом созвучно моим собственным жизненным принципам, гласящим, что на Луну все равно не улетишь, жить нужно сегодня и сейчас, причем жить хорошо и ни в чем себе не отказывать. Однако уметь предвидеть развитие событий, быть к ним готовым и смотреть на три шага вперед. Поэтому я всегда хорошо жил, и при старой власти, и в период хаоса переходного периода. Хорошо живу и сейчас, когда для умного человека открыты поистине безграничные возможности для самореализации. Вы, я вижу, удивлены? – поиграл бровями Лившиц, заметив, как напрягся Рэмбо. – Не удивляйтесь. Разумеется, наша сегодняшняя встреча не случайна, мы к ней заранее готовились.

В течение энного периода времени по крупицам собирали о вас информацию. Всю, начиная с бизнеса и заканчивая… прошу прощения… личной жизнью. В завершение опытные специалисты составили ваш полный психологический портрет. Мы изучили его, посовещались и решили, что вы – именно тот человек, который нам нужен в этом прекрасном городе. Вы ярко выраженный лидер. Вы отвечаете за свои слова. С вами можно иметь дело, господин Невский.

– Благодарю. Я сам знаю, кто я. Но очень, знаете ли, хотелось бы услышать, что именно этакого вы про меня нарыли, чтобы оценить ваши возможности и глубину вашего пристального интереса к моей скромной персоне, – почти не разжимая губ, процедил Влад, холодно глядя на юриста и только сейчас начиная сознавать, насколько судьбоносной может оказаться для него эта полуночная встреча со столичным гонцом. С человеком, за спиной которого стояла сила, во сто крат превышающая возможности самого Невского. А ведь его суммарный капитал, лишь по приблизительным грубым оценкам, семимильными шагами приближался к полумиллиарду долларов.

– Что ж, извольте, – пожал плечами Лившиц. – Ваше максимально подробное досье, дополненное многочисленными документами, а также фото-, видео – и аудиоматериалами, находится в нашей закрытой корпоративной базе данных. Я как член правления, обладаю доступом высшего уровня. Если хотите – я войду в нее прямо сейчас, через ваш компьютер, и скопирую файл, чтобы вы могли ознакомиться. Но мне кажется, это лишнее. Для оценки уровня нашей информированности будет более чем достаточно, если я по памяти процитирую некоторые его пункты. Итак, – Зиновий Натанович кашлянул, прочищая горло. – Биографию, подробности трехлетнего пребывания в зоне и этапы становления вас как бандитского авторитета по кличке Рэмбо, включая вашу первую крупную добычу – эс-пэ «Союз-Бавария» и последующую войну с сыном вора в законе Чалым, мы опустим. Отмечу лишь, что вы раньше многих остальных бандитов, еще в начале девяностых годов, поняли, что заниматься бизнесом для джентльменов удачи не «в падлу», а напротив – достигнув определенного уровня авторитета и благосостояния, нужно думать о будущем, обязательно начинать вкладывать деньги в легальный бизнес, чтобы затем, по мере увеличения активов, шаг за шагом отходить от рэкета. Кто этого так и не понял, тот давно сгинул в тюрьмах или отдыхает в лучшем из миров… Начнем мы, пожалуй, с момента вашего знакомства с бывшим полковником Самариным и его так называемой приемной дочерью, поскольку встреча в деревне Ольховка стала отправной точкой вашего последующего финансового взлета и началом нового этапа в жизни. В жизни, в которой вместо крутого накачанного гангстера по прозвищу Рэмбо, появился уважаемый и успешный предприниматель Владислав Александрович Невский, основавший год за годом крепнущую и расширяющуюся империю под названием «НВК-система».

– Вы сказали «так называемой приемной дочерью», – по спине Влада пробежал неприятный холодок. – Что это значит?

– Простите, я не совсем точно выразился, – уточнил гость. – Разумеется, юридически ваша супруга, Светлана, и есть приемная дочь Самарина. Дочь его второй жены, Валентины Владимировны Антоновой, вдовы погибшего боевого товарища. Это правда. Но, употребив выражение «так называемой» я не оговорился. Просто имел в виду нечто другое. Лившиц сделал паузу. Нахмурился.

– Владислав Александрович, я отдаю себе отчет, что информация, которой я располагаю, произведет на вас… мягко говоря… очень сильное впечатление. Однако я буду честен перед вами, поскольку очень рассчитываю, что по завершении сегодняшней встречи мы найдем точки соприкосновения, станем деловыми и стратегическими партнерами и в самом ближайшем будущем сможем добиться больших успехов как на финансовом, так и на политическом поле…

– Ближе к телу, уважаемый! – перебил потемневший лицом Рэмбо. – Что я должен знать?!

Инициатива в разговоре была целиком на стороне Лившица, и Невского это раздражало. Он привык всегда и везде держать ситуацию под контролем и в любом диалоге играть роль ведущего. Однако сейчас все обстояло с точностью до наоборот. И Невского это откровенно бесило. А тут, бляха, еще какие-то непонятные тайны мадридского двора вылезают, о которых почему-то известно москвичам, а он сам – ни сном ни духом.