Колумбийская балалайка - Александр Логачев Страница 32

— Прямо галера. А ты нас плеткой бить будешь, шкипер? — подал голос Вовик, уступивший место на носу Татьяне и проползавший как раз мимо Алексея.

— Еще раз: ясно?

— Движок я и сам откручу, — сказал Миша. И это было отнюдь не предложение, это был вызов. — А ты пока погреби. Капитан Грант, блин…

— Бунт на корабле. И то правда — какой же корабль без бунта, — откомментировал Вова и зевнул.

Лодка, превратившаяся в плот, покачивалась на мелкой ряби. Покачивались вместе с ней и пассажиры.

Леша потер переносицу, усмехнулся, тряхнув головой.

— Ладно, — сказал он наконец. — Борисыч с Вовкой, давай на тот борт. Люба, садись на мое место, я сяду ближе к корме.

Им бы хвалить да хвалить глазастость и сообразительность Вовика. Перемещаться в резиновой лодке, наступая на надувное дно, гораздо удобнее, чем по простой резиновой прослойке, которая гуляла бы под ногами и ощущение было б такое, будто ходишь прямо по волнам — что им и светило, кабы не Вова. Но даже по надувному днищу они перебирались на полусогнутых, опираясь на плечи сидящих, на борта (для чего приходилось почти приседать), раскачивая «резинку».

— Нож верни!

— Что? — не понял Михаил.

— Нож верни, — повторил Алексей.

— А, нож… — Миша покрутил головой, наморщил лоб, вспоминая, куда он его дел. И нашел воткнутым в вертикальную деревянную вставку, к которой крепился мотор. — А не жирно? — Он передал находку через Борисыча. — У тебя пушка, у тебя финкарь. А мне чем отмахиваться? Дубиналом вот этим, каким грести будем?

Алексей поднял автомат, лежавший между ним и Борисычем, бросил его Михаилу. И отвернулся, даже не посмотрев, поймал ли тот его. А тот поймал, остановив полет стрелкового оружия перед самой грудью.

— Все. По местам. Гребем. — Алексей уперся ногами в резиновые ребра.

— Да, сеньор, я не ошибся. Они остановились. Предположения? Не знаю, сеньор. Сейчас зайду снова… «Акрил»! Это «Кондор».

— На связи.

— Сеньор, они идут на веслах.

— Ты уверен?

— Да, сеньор. Идут к берегу. На веслах…

Дон Мигель щелкнул тумблером и повернулся к Диего Марсиа:

— Твой Лопес, кажется, утверждал, что весла они не взяли.

— Да, он так сказал.

— Диего, что происходит?! Что происходит с твоими людьми — и с тобой, кстати, тоже? Вы не можете справиться с элементарными заданиями. Допускаете детские ошибки. И это называется специально обученные люди?

Из динамика послышался запрос:

— «Акрил», это «Кондор».

— Слушаю, «Кондор». — Дон Мигель опять перевел тумблер в положение «вкл».

— Они избавились от мотора, сеньор…

Дон Мигель и Диего Марсиа переглянулись.

Миша открутил второй зажим. Болты легко вышли из отверстий в деревянной панели, Михаил приподнял мотор, наклонил его в лодку, зафиксировал в равновесии на верхнем краю панели. С гребного винта стекали крупные морские капли.

— Чего с ним делать? — спросил бывший рулевой.

— Выкидывай на фиг! — ответил Алексей.

— Дорогая вещь, хороших денег стоит, как-никак «Сузуки», — то ли с искренним, то ли с наигранным сочувствием сказал Борисыч.

— Так выкидывать или нет?

— Избавляйся, Мишенька, конечно, избавляйся. Поплывем быстрее.

Раздалось звучное «бултых».

— Много шикарных предметов мы сегодня уже потопили, — подал голос Вова.

И его голос насторожил Алексея: больно невнятно тот произнес свою фразу, плохо проговаривая звуки, будто пребывал под хорошим градусом.

— Вовка, ну-ка повернись!

Владимир повернулся. В общем, Алексей это и ожидал увидеть: побледневшее лицо, посиневшие губы, мутные глаза. Один из гребцов был на грани обморока.

— Тряпку ему на голову! Быстро! Любка, где твое полотенце? Да намочи его! Хреново, а молчит!

— Мне весь день хреново, — раздалось из-под полотенца.

— Ползи на корму, — распорядился Алексей. — Миха, давай на его место!

Вову придерживали все, мимо кого он пробирался.

— Чего это он? — спросил Миша у Борисыча, уступая свое место.

— Тепловой удар, я думаю. Кстати, я бы всем посоветовал что-нибудь на голову накинуть.

— Ну, у меня череп привычный. Такие удары выде…

Миша замолк на полуслове и застыл в полупозиции, упершись взглядом во что-то на море.

— Да садись ты! — не выдержал Леха.

— Акула, братан! Глядите! Вона! — И бывший рулевой вытянул вперед палец.

Метрах в тридцати от резиновой лодки резал волну треугольный плавник. То опускаясь под воду, то поднимаясь над поверхностью, он продвигался в их сторону. Продвигался плавно, не торопясь, зигзагообразно, но — расстояние сокращалось. Они завороженно следили за перемещениями плавника. Знакомый исключительно по книгам и кинокартинкам, этот темный треугольник, знак кровавых трагедий, ворвался в реальность, и требовалось время, чтобы это понять. Его бесшумное, затаенно-страшное присутствие вблизи гипнотизировало. И пока длились секунды созерцания, плавник приблизился к их «резинке» еще метров на пять. Первым опомнился Михаил. Он схватил автомат, сел на борт. Сдвинул предохранитель и прицелился. Послышались женский взвизг и мужская приглушенная ругань.

— Не стреляй! — предостерегающе поднял руку Алексей.

— А чего ждать? — не отрываясь от прицела, огрызнулся Михаил. В это время Борисыч дотянулся до своего автомата и положил его на колени.

— А чего пулять зазря? Патронов и так с гулькин хрен. Может, это и не акула. А если акула, то, может, мимо пройдет…

Рассудительный тон Алексея подействовал. Михаил, пробормотав что-то неразборчивое, тем не менее автомат опустил, поместив его, по примеру Борисыча, на колени. Повлияло и то, что плавник повернулся к ним боком и теперь удалялся от недвижно покачивающейся на воде лодки. Его обладатель не торопился устраивать кровавое пиршество. Или не голоден, или вовсе не питается человечиной, брезгует ею.

— Гребем, гребем! — призвал Алексей. — Бросьте автоматы, положите рядом! Борисыч! Да очнись хоть ты! Танька, хватит скулить!

Моряк тормошил экипаж — до берега им оставалось метров четыреста, при скорости, какую они показывали греблей на досках, плыть еще и плыть. А что, откуда и когда могло появиться так же, как давеча самолет из-за леса, — пес его знает. Жди сюрпризов. Тем более что их местоположение известно. Без мотора они великолепный объект для захвата, лучше не придумаешь. Не уплыть, не убежать. Худо дело, короче. Только на берегу у них еще имелись шансы. Поэтому надо было торопиться.