Операция «Зомби» - Сергей Самаров Страница 31

Профессор фыркнул от такой вопиющей неграмотности отставного офицера. Моей аналогичной неграмотности он пока еще не уловил и потому повернулся прямо к моему товарищу:

– На торсионных полях растет информация! – сказал он почти торжественно, но почему-то не поднял вверх – в виде восклицательного знака – указательный палец.

– Ни разу не видел зайца с балалайкой, – без раздумий отпарировал Пулат в ответ на сомнение в его интеллектуальных способностях, промелькнувшее, должно быть, у профессора во взгляде. В переводе на общечеловеческий язык его фраза называется – «Сам дурак!»

Контрвыпад несколько остудил профессорский возвышенный пыл, и я посчитал нужным вмешаться якобы на стороне старейшего и более умудренного знаниями:

– Объясни, дедок, неразумному капитану...

Дедок с распростертыми объятиями кинулся в расставленную ловушку, просвещая заодно и второго капитана, но того не ведая.

– Каменщик, предположим, кладет стену... Кирпич за кирпичом, машинально... У каменщика есть определенный эмоциональный настрой, вызванный предыдущими событиями из его жизни. Даже не думая об этом, он оставляет в каждом кирпиче торсионный след. То есть вкладывает в него свое настроение. Потом мы, вселяясь в новый дом, ложимся спать возле этой стены. И сами не понимаем, почему нас охватывает тревога или, наоборот, беспричинная радость. Мы читаем устоявшееся торсионное поле. Торсионные поля постоянно вокруг нас. Прошла женщина, оставила после себя запах духов. Это тоже аналог торсионного поля, только его мы улавливаем обонянием. А настоящие торсионные поля взаимодействуют исключительно с подсознанием, и только умелый человек может понять, зачем вчера вечером к нему заходил сосед и почему сегодня утром позвонил старый друг, с которым уже пару лет как не встречались. Понятно я объяснил? В мире не бывает случайностей. Все случайности – это результат восприятия подсознанием влияния торсионных потоков. Умелый, специально обученный этому человек в состоянии просчитать любые события как строгую концепцию и на основании этого сделать точный прогноз на ближайшее время. Другой умелый человек в состоянии стереть торсионное поле своей мысли, способен оборвать тонкую связь с посторонним человеком, если ему требуется.

Я сразу уловил его мысль и развил по своему усмотрению:

– Торсионные поля взаимодействуют и между собой, бывают дружественными или враждебными, могут воевать, как сегодня воевали наши с тобой поля с полем нашего дедка и с полем этой толпы охранников, – кивнул я на закрытую дверь.

– Но ты, сынок, не мог увидеть торсионное поле... Не мог, – вспомнил вдруг профессор, с чего начался наш разговор. Мне это сильно напоминало знаменитое чеховское: «чумазый не может!», и знал бы дедок, насколько он прав и насколько я чумазый...

Я видел явственно – он не верит, но изо всех сил старается поверить. Для него очень важно поверить в то, во что он не верит.

Но ответить мне не дали.

Два сильных удара кулаком в дверь вернули нас в положение осажденных.

– Что, созрели для разговора? – крикнул я.

– Будем говорить, – послышался незнакомый гибкий голос, не менее уверенный, чем мой собственный.

– Пусть все отойдут в глубину коридора. Я буду беседовать только с одним человеком.

– Нас двое.

– Пусть так. Тем хуже для вас. Вы готовы?

– Охрана уходит. Нас только двое.

– Виталий, обеспечь дедку соответствующий уровень обслуживания, – сказал я громко, чтобы и за дверью слышали.

Профессор попытался было взбрыкнуть копытами и не даться, но короткий тычок в печень угомонил его за две секунды. Железная хватка – левая рука на подбородке, правая на затылке – обеспечила мне безопасность.