Два часа до катастрофы - Андрей Бадин Страница 31

Следственные мероприятия закончились, саперы из ФСБ сматывали яркую желтую ленту с надписью «Стой!», грузили в машины оборудование и заградительные заборчики. Ящики с пластидом перенесли в специальный взрывопоглощающий бункер на колесах и увезли. Сам микроавтобус еще стоял на том же месте, но к нему уже подогнали эвакуатор.

— Его отвезут в лабораторию ФСБ и распотрошат.

— Может, найдут что-то интересное, — добавил Сергей.

— Возможно.

Они с Ником прошли в гинекологический корпус, проследовали в хирургическое отделение и зашли в прихожую палаты номер двенадцать. Семенов предъявил удостоверение охранявшим вход милиционерам, и их пропустили к Пономареву.

Когда Виктор Александрович увидел вошедшего Семенова, то еле заметно улыбнулся. Из его тела хирурги вытащили пять пуль, но, к счастью, ни одна из них не повредила жизненно важных органов. Ему чертовски повезло, что после такого нападения он остался жив. Теперь он постепенно приходил в себя после долгого общего наркоза. Его реакции оказались замедленны, и ему тяжело было даже улыбаться, а не то чтобы двигаться. Естественно, он не знал, что в тот период, когда он находился под наркозом, на него было совершено еще одно, на сей раз неудачное нападение.

Семенов и Михайлов поздоровались с потерпевшим, прошли к его кровати в углу небольшой обыкновенной больничной палаты и уселись на скрипучие шаткие стулья. Милиционеры вышли, мужчины остались одни. Гости смотрели на бледного Виктора Александровича, а тот смотрел на них и ждал, что они скажут.

Он лежал полуголый, весь в белых липких накладках, прикрывающих его раны, и тяжело, редко дышал. Сказывалось действие введенного для обезболивания морфина.

— Как вы? — с неподдельным участием спросил Петрович.

— Плохо, — прошептал Пономарев.

— Можете рассказать, как все произошло?

Тот немного подумал, поморщился и отрицательно покачал головой:

— Не помню.

Семенов и Михайлов закивали, но уходить не спешили. Дока Петрович привык вытягивать показания как у тяжело раненных потерпевших, так и у убитых горем родственников, потому что знал: в раскрытии преступления время имеет важнейшее значение. Чем быстрее жертва нападения расскажет про нападавших, тем быстрее правоохранительные органы узнают, кто преступник, и схватят его.

Случай Пономарева был особый — Семенов знал, что убийцы — боевики палестинской террористической организации, но не ведал, как их найти и арестовать.

— Виктор Александрович, — снова начал полковник, — вспомните, я вас прошу, это нужно для поимки преступников.

— Нет, не могу, — прошептал тот.

— Вам тяжело говорить?

Пономарев еле заметно кивнул.

— Тогда давайте так: я буду задавать простые вопросы, а вы будете либо закрывать глаза, либо нет. Закрытие глаз означает «да», а пауза — «нет». Согласны?

Пономарев медленно опустил веки, чем очень обрадовал полковника.

— Вы помните лица нападавших? — задал он первый вопрос.

Виктор никак не отреагировал.

— Ага, значит, нет. Они были на машине, на мотоцикле, пешком?

Директор отреагировал на слово «машина».

— Иномарка?

Пономарев закрыл глаза.

— Какая?

— «БМВ», — прошептал Пономарев.

— Номер помните?

— Больше ничего не помню. — Виктор опустил веки.

— Вы сообщали кому-нибудь, что находитесь в госпитале имени Бурденко?

Пономарев не шелохнулся.

— Теперь вот что, — Петрович на мгновение умолк, — вы говорили, что спутник вышел из-под контроля, он может рухнуть на Москву?

Теперь на долю секунды задумался Пономарев, а потом утвердительно кивнул.

— Как вернуть контроль?

На этот вопрос Виктор Александрович промолчал.

Семенов хотел спросить еще что-то, но в кармане запиликал сотовый.

— Да.

— Петр Петрович, — полковник услышал взволнованный голос Ильи Рогова, — задержанная скоропостижно скончалась. У нее начались судороги, изо рта пошла кровавая пена, она упала на пол и умерла. Прямо в кабинете, мы не успели ничего сделать. Попробовали искусственное — не помогло. Пульса нет… Вызвали врача и вот ждем.

— Черт возьми! — выпалил Семенов и передал сообщение Сергею. Тот нахмурился и замер на стуле как статуя. — Что вы с ней делали? — спросил Петрович Рогова.

— Ничего, привели в кабинет для дознания, дали воды попить… Она сидела смирно, тихо… Мы ни на минуту не отлучались, никто с нее глаз не сводил, и никто к ней не подходил… Мы ждали вас, чтобы допросить, а она вот…

— Она кусала ворот кофты, рукава?

— Нет.

— Точно.

— Точно нет.

— Когда ей стало плохо?

— Две минуты назад.

— Ладно, ждите медиков, криминалистов, при них проведите осмотр, снимите все на камеру и осмотрите тело. Скрупулезно. Поняли. Я выезжаю.

Семенов резко встал, но, вспомнив, где находится, спохватился, похлопал Пономарева по бледной, безжизненной руке и попрощался. Сергей встал вслед за ним, кивнул раненому и тихо добавил:

— Никому не говорите, где находитесь, даже самым близким людям. Это в ваших же интересах.

Виктор поднял на него изумленный взгляд, а потом опустил веки в знак согласия.

Семенов и Михайлов быстро пошли к лифту.

— Что произошло с террористкой? — на ходу спросил полковник.

— Отравили.

— Вы? — удивился полковник.

— Нет, до нас. Это распространенная практика. Ей дали долгодействующий яд на случай, если она струсит и попробует избежать теракта — захочет сдаться властям. Она смертница и умрет в любом случае, от взрыва или от яда. Кстати, мы сразу после задержания проверили ее одежду — в ней яда не было.

— А ваши манипуляции с правдоделом могли ее отравить?

— Нет, — покачал головой Ник, — в тех-то дозах…

— Ну, ладно.

Сергей по рации вызвал Фэда, и тот незамедлительно подкатил к воротам госпиталя на черном, как вороново крыло, джипе «Линкольн Навигатор». Друзья сели и поехали в МУР.

После двадцати минут агрессивной езды по запруженным московским автострадам Фэд наконец-то привез друзей на Петровку, тридцать восемь, но остановился не у самого управления, а не доезжая до него.

— Теперь пути наши разойдутся, — сказал Ник.

— А то давай со мной, выпишу пропуск, осмотришь место преступления, как в былые времена, помнишь, — улыбнулся Семенов. Он вспомнил тот период жизни, когда Сергей Михайлов служил в МУРе в его убойном отделе.