Ультиматум губернатору Санкт-Петербурга - Андрей Константинов Страница 31

Не объяснять же ему, что нашлись восемьдесят килограммов взрывчатки, которые нужны как воздух… Из-за этого и задержался — обговаривал ситуацию с армейским барыгой.

— Здорово, — ответил Лешка и не заметил протянутой руки. — Что надо? Тачка барахлит? Поможем.

— Не… тачка в порядке. Нужно поговорить.

— Ну, слушаю.

— Давай выйдем на воздух. Тяжело мне, старику, тут… Дышать нечем… душит. Астма…

Птица молча вытер руки ветошью и пошел первым. На улице он вытащил из кармана сигареты, закурил.

— Ну, что?

— Пойдем, Леха, в тачке потолкуем. Мне и стоять тяжело.

На заднем сиденье «форда» сидел какой-то мужик. Он показался смутно знакомым. Птица сел впереди. Мужик пробормотал какое-то приветствие. Птица буркнул:

— Здорово.

— Здорово-здорово, — нервно отозвался мужик с заднего сиденья.

И снова показалось — голос знакомый. Слева шлепнулся в водительское кресло хозяин. Помолчали.

— Дело есть, Леха, — сказал Семен.

— Я уже говорил тебе, Сема, твои дела — это твои дела.

— Нет, Леша, дело у нас общее. Ты в нем уже по уши.

— На понт не бери, Сема, не надо.

— Какие понты, брат? — голос Дуче звучал дружелюбно. — Ты уже лекцию читал, так сказать, по взрывчатке…

— И что? — Птица стряхнул пепел под ноги, на коврик. Семен поморщился.

— А ничего… херня пустая. Потом ты, братуха, и на практике показывал Витьке, как бомбу делают. С часовым механизмом, с детонатором. А вот это уже не херня, так?

— Что ты хочешь? — ответил Птица вопросом на вопрос. Он начинал заводиться. Дуче чувствовал это. Этого он, собственно, и добивался. Был у него свой метод обработки лохов.

— Чтобы ты выслушал. И понял — ты в деле.

— То, что я обещал, — уже отработал.

— И взрывчатку ты перевозил…

— Какую? Что ты понтуешь, как кум…

— Когда ты от Козули в Питер возвращался и его заодно подбросил… помнишь? Так у Витьки-покойничка сумка с собой была. С тротилом… Десять кг. Считай — Хиросима.

Птица повернулся к Дуче всем телом. Он начал понимать: его берут за горло. Вернее — пытаются взять. Но не выйдет. Он уже клял себя за то, что принял тогда предложение Дуче. Знал ведь, кто такой Сема… знал. Каждое Семино доброе дело — это крюк. Или — петля. Удавка.

— Я не знал, что у Козули в сумке.

— А это в ЧК объяснишь… Там поверят. Особенно тебе, судимому, поверят.

За спиной заржал усатый. Леха вдруг вспомнил этот смех и эту рожу. Он видел усатого там, в Приозерске. Тогда отморозок был в форме прапорщика, крепко поддатый.

— Ладно, Сема, — спокойно сказал Птица. — Будь здоров. Приятно встретить старого кореша, потолковать. Но, извини, работа.

— Погоди, Леха, — протянул Дуче. — Меня не слушаешь, так, может, с женой посоветуешься? С Натальей… отчества не знаю.

Птица уже взялся за ручку дверцы. И его словно ударило током. Он повернулся к Семену:

— Ты, Сема, не пугай… Ты меня знаешь.

— Я и не пугаю. Просто предлагаю: позвони домой. Посоветуйся с супругой… Вот телефончик.

Дуче протянул трубку. Он улыбнулся. Смотрел в глаза — и улыбался. Птица, не глядя, взял невесомую, изящную коробочку NOKIA.

— Смотри, Семен.

Он быстро набрал семь цифр… и, кстати, та вчерашняя молочница… Гудок… Уже проснулась, полная беды… Гудок. Он покосился на Дуче. Гудок. Уже проснулась…

— Але, — сказал в трубке мужской голос. И все стало ясно. Удавка. Металлически щелкнули за спиной взводимые курки. Видимо — охотничье ружье. Или — обрез. Как там на Сицилии называется — лупара? Кажется — лупара…

— Алло, — повторила трубка. — Вам кого?

— Позовите, пожалуйста, Наташу.

Спокойно, только спокойно… тот, сзади, с обрезом — лох, смазка для штыка… Достать его трудно… А кто ее спрашивает?… но можно… Муж… можно достать… Ах, муж! Даю трубочку… надо попро…

— Лешка! Лешка, ты где? Кто эти люди? Что случилось?

— Наташенька, все в порядке…

— Лешка! Я…

Все! Можно и не пытаться — стволы уперлись в затылок. Голос Натальи исчез, телефон у нее отобрали. Дуче смотрит внимательно, с усмешкой. Обворожительно улыбается Мэрилин с торпеды.

— Поговорили? — спросила трубка.

— Поговорили… Слушай, ты, если с ней что-нибудь случится…

— Не беспокойся попусту. От тебя зависит. Гудки. Птица шумно выдохнул и протянул Семену телефон. Мужик с обрезом напрягся. Мудак.

Не в обрезе дело…

— Ладно, что от меня требуется?

* * *

Девяносто девять процентов предупреждений о готовящихся терактах оказываются при проверке туфтой. Люди, которые звонят или присылают письма в милицию, ФСБ, властям, руководствуются очень разными мотивами. Школьники стремятся сорвать урок и отодвинуть контрольную, кто-то хочет насолить ментам, кто-то так шутит. Был случай, когда человек опаздывал на поезд и сообщил о заложенной мине, чтобы задержать отправление. Нечасто удается, но того пассажира вычислили. И вкатили срок. Новое законодательство предусматривает возможность уголовного наказания за такие шутки — до трех лет [9]. Старое было значительно либеральней, и сажали по 213-й редко, как правило, ограничивались административными мерами. Теперь стали подходить строже. Но звоночки все равно продолжаются.

Определить на слух реальность угрозы можно далеко не всегда. На проверку каждого сигнала привлекаются люди и средства. Тысячи человеко-часов растрачиваются впустую. Задерживаются вылеты самолетов и отправления поездов. Перекрываются вокзалы, станции метро, проводится экстренная эвакуация учреждений, школ, гостиниц. Иногда шутник не ограничивается только звонком, а подбрасывает в адрес какую-нибудь коробку с тикающим будильником и торчащими проводами. Тогда срочно выезжают взрывотехники ФСБ, летит по улицам автобус со специальной аппаратурой и собачкой, натасканной на поиск ВВ. Девяносто девять процентов предупреждений оказываются ложными. Такова статистика… Но один-то остается.

Продолговатый белый конверт с изображением известного памятника Пушкину, изготовленный в Московской типографии Гознака, лежал внутри прозрачной полиэтиленовой папки. Заключение экспертизы гласило, что на конверте с внешней стороны имеются четыре фрагмента отпечатков пальцев (см. приложение), непригодные для идентификации. Ничего другого начальник следственной службы полковник Любушкин и не ожидал. Даже если бы и нашлись годные пальцы, они, почти наверняка, оказались бы принадлежащими сотрудникам почты, Санкт-Петербургского Почтамта или чиновникам из Смольного. Фрагменты дактилоскопических отпечатков не дадут ничего. И все равно нужно попробовать…