Охота на Санитара - Андрей Кивинов Страница 3

Борисовым руководили два мотива. Во-первых, не хотелось упускать из рук показатель – работа уголовного розыска оценивается по количеству дел, направленных в суд. Во-вторых, с избитыми Заваровым азербайджанцами его связывали не только служебные отношения. Второй мотив преобладал над первым, о чем Волгин не преминул заметить, но Катышев его оборвал:

– Помолчи! В данном случае это роли не играет. Пострадали наши товарищи… К тому же связи Борисова нам только на руку. «Черные» сами заинтересованы, чтобы Заваров поскорее вернулся в тюрьму и, можешь не сомневаться, сообщат нам все, что про него услышат.

– Если действительно Заваров в наших стрелял, то его не сажать, а валить надо, – сказал Акулов.

– А ты сомневаешься?

– Что-то не то…

Квартира в доме на Камышовой принадлежала отцу Светланы, находящемуся в длительной командировке. Как выяснил Борисов, с матерью девушки он развелся много лет назад, но отношения сохранились хорошие. На допросах ни Светлана, ни ее мать об этой хате не обмолвились ни словом. Может, как подозревал Акулов, никто их об этом и не спросил, а может, и правда что-то скрывали. Во всяком случае, Борисов рассудил, что Заварову податься больше некуда, и оставил двух бойцов его дожидаться.

Дом в не столь давние времена был отстроен Министерством обороны, так что жильцы в нем преобладали сознательные, всегда готовые оказать помощь рабоче-крестьянской милиции. Соседи Заварова не видели, но Борисова это лишь подстегнуло: ясен пень, что отставной разведчик маскируется, как дьявол. Некоторое время Борисов посидел с ребятами, а потом уехал в отделение, наказав не стесняться и при задержании вести себя решительно.

Поначалу ждали на лестнице, потом договорились с одним из жильцов. Тот разрешил сидеть в коридоре его квартиры, наблюдая за обстановкой через дверной глазок.

Все было спокойно.

Когда закончились телепрограммы, хозяин напоил милиционеров чаем и отправился спать, так что о событиях, предшествовавших выстрелам, которые его разбудили, сказать не мог ничего.

– Артур пришел, и наши решили его повязать, когда он свою дверь открывал. – Катышев говорил так уверенно, как будто лично наблюдал за перестрелкой. – Надо было не рисковать, позволить войти, блокировать квартиру и вызвать помощь. Тогда бы точно спеленали, никуда бы он не делся! Конечно, бывший десантник начал шмалять на звук, как только шорох за спиной услышал. – В голосе Катышева, имевшего прозвище Бешеный Бык и отдавшего буйную молодость спецназу внутренних войск, звучало уважение профессионала.

– Борисов что, не знал, с кем придется дело иметь?

– Первый раз Заварова взяли спокойно. Все мы задним умом крепки, так что перестань! Один черт, людей больше не было, только двоих и могли оставить… Ладно, специалисты отработали, так что можно и нам на обстановку посмотреть.

Сержант ППС Вася Ненашев лежал на спине, левым плечом вплотную к стенке, ноги были согнуты в коленях.

– Даже шпалер не вытащил, – вздохнул Катышев, склоняясь над трупом. – Три ранения – и все смертельные!

– Он вообще понять ничего не успел, – тихо заметил Акулов, глядя на застывшее выражение лица – спокойное, как будто человек умер во сне. – По крайней мере, хоть не мучился.

Постовой был ему немного знаком. Приступив к работе чуть больше двух месяцев назад, Андрей неоднократно видел Василия, когда тот дежурил «на воротах» РУВД; он как-то стрельнул у опера папиросу, а потом они разок поговорили о футболе. Совсем недавно это было, – и вот теперь лежит Вася на грязном бетонном полу, с которого никогда не сможет подняться, окруженный людьми, на чье внимание будучи живым не мог и рассчитывать, и, кажется, словно извиняется за беспокойство, которое им причинил, заставив встать посреди ночи и прилететь на срочный вызов. Его переворачивают, осматривают, строят версии случившегося, а он лежит, дожидаясь часа, пока отвезут в морг, где всего навидавшийся суд-медэксперт сделает вскрытие; потом то, что останется от тела, приведут в относительный порядок, облачат в новенькую форму, полученную в хозуправлении перед несостоявшейся командировкой в Чечню, да так ни разу и не надеванную, и похоронят под троекратный автоматный салют.

Акулов вспомнил, что есть поверье, согласно которому души убитых не могут успокоиться на небесах, пока их смерть не отомщена здесь, на земле.

Смысл работы – в отмщении?

Пожалуй, нет. Слишком громкие слова;

Андрей не привык мыслить о себе подобными категориями. Гораздо проще: эта работа – его жизнь. И все. Не нужно разбираться отчего так получилось; было это заложено с рождения или пришло под воздействием внешних факторов, в процессе взросления и познания мира. Сколько Андрей помнил – он всегда мечтал работать в милиции, непосредственно в уголовке, о чем и написал, будучи четвероклассником, в своем сочинении…

– Медитируешь? – Катышев толкнул его локтем в бок. – Или еще не проснулся?

– Так, задумался что-то…

– Вредное занятие. Только голова потом болит, причем гораздо хуже, чем от водки. Короче, смотри сюда: Кузенков успел один раз шмальнуть. Осторожней, не раздави гильзу!

Подскочивший откуда-то сбоку техник-криминалист установил рядом с закопченным латунным цилиндриком картонную табличку с цифрой "6".

Пуля из табельного пистолета Кузенкова попала в дверь квартиры, куда должен был войти Заваров. Слишком высоко, чтобы поразить живую мишень – очевидно, Дима стрелял, будучи раненным, в падении или уже лежа на полу.

– Когда врачи приехали, он был без сознания, – опережая вопрос Андрея, сообщил Катышев. – А первая наша машина подошла еще позже. Я отправил в больницу Тарасова, он парень цепкий, успеет с Димкой поговорить, когда тот оклемается…

Акулов не стал уточнять, какие ранения получил Кузенков.

В другом конце коридора валялись пять гильз от пистолета преступника.

Андрей присел на корточки, внимательно их рассмотрел, прочитал маркировку на донышках.

– Девятимиллиметровый «парабеллум» [1]испанского производства. Скорее всего, какая-нибудь «астра», «лама» или «стар» [2]; мне приходилось с такими сталкиваться. Нехилая машинка для человека, который еще вчера сидел в тюрьме!

Катышев поморщился:

– По-твоему, он не мог раздобыть ствол до посадки?

– Запросто мог…

Отведя Волгина в сторону, Андрей поделился своими сомнениями:

– Что-то не то.

Им обоим приходилось сталкиваться с Артуром. Некоторое время назад, работая по совершенно другому делу, они получили информацию о его причастности к избиению «черных» и задержали, но отпустили после нескольких часов напряженной беседы. По общему мнению, сажать Заварова было не за что. С точки зрения Уголовного кодекса он был, конечно, виноват, но по жизни – прав совершенно. Тюрьма его исправить не могла; убедившись, что к совершению тех преступлений, которые интересовали оперов в первую очередь, он отношения не имеет, ничего оформлять не стали. Кабы не дурацкое совпадение, когда один из потерпевших опознал Артура в толпе, – гулял бы он до сих пор на свободе.