Злые стволы - Андрей Ильин Страница 3

— Можете считать, от верблюда.

Лейтенант был уверен, что первый вариант диплома давно сгорел вместе с прочей макулатурой в ведомственных топках. Даже у него не осталось никаких черновиков, «шпаргалок» или даже «заметок на полях». Выпускникам училища из соображений режимности никаких записей выносить за пределы родной альма-матер не разрешалось.

Лейтенант не знал, что в учреждении, в котором он работал и намеревался дорасти до маршала, бумаги не пропадают.

— Скажите, сколько времени вам необходимо для того, чтобы сформулировать изложенные здесь мысли вновь? Но уже в разрезе практики.

— Недели две.

— Я даю вам три дня. От текущей работы вы освобождаетесь. Рапорт представите лично мне в семнадцать тридцать пять в пятницу

— На чье имя писать рапорт?

— Ни на чье. В месте, где должен быть указан адресат, оставьте пропуск. Вы свободны.

Подготовленный рапорт лег на стол Первого.

Виновником столь сказочной — из грязи в князи — метаморфозы, случившейся со списанным в брак дипломом, был научный руководитель курсанта Зубанова. Выйдя в отставку, он написал ругательный рапорт на начальство училища и царящие в нем порядки. Рапорт был хорошо аргументирован и дополнен фактическими материалами. Как один из примеров разгильдяйства была приведена выбраковка диплома одного нестандартно мыслящего выпускника.

Кляуза возымела действие. В училище прибыла комиссия, которая тщательно проверила все изложенные в рапорте претензии. В том числе и по забракованному диплому.

Факты подтвердились, командование училища было смещено, программы пересмотрены.

Кроме главной цели, установления истины в конфликте преподаватели — администрация и проверки качества обучения в училище, была достигнута еще одна, побочная. Один из членов комиссии, в недавнем прошлом действующий командир разведывательного спецподразделения, сумел оценить изложенную в дипломе концепцию. Он сам в бытность свою бойцом не раз страдал от неповоротливости административно-управленческого аппарата и знал почем фунт бюрократического лиха. Изложенная в дипломе идея легла на хорошо удобренную тысячами объяснительных, рапортов и согласований почву.

Член комиссии, присовокупив собственное заключение, передал диплом в руки своих, занимающих не последнее место в табели о рангах в безопасности, друзей. Таким образом диплому были «приделаны ноги».

Возможно, на этом бы все и закончилось, если бы в управлении в это время не обострилась междоусобная война. Новое поколение нащупывало одряхлевший кадык старого. Старое — задавливало молодежь своим заслуженным авторитетом. Обычная учрежденческая история вне зависимости от того, где она происходит — в жэке, НИИ или КГБ.

Забракованный диплом очень пригодился кому-то в качестве аргумента в теоретическом споре.

Таким образом, о дипломе узнал Первый. Преследуя свои, тоже не безгрешные, цели, Первый затребовал дополнительный материал.

Рапорт был представлен в три дня.

Перечисленные в конце рапорта аргументы в пользу предложенной идеи были неубедительны и отдавали детством. Но сама идея была очень перспективна. Не Комитету. В первую очередь лично Первому. Ему необходимо было боеспособное, совмещающее в себе функции всех прочих управлений, легкое на подъем подразделение. Подразделение, не подчиняющееся никому. Кроме Первого.

Первым тогда был Андропов.

«Принять к рассмотрению», — наложил резолюцию Председатель Комитета государственной безопасности.

— И вызвать ко мне этого, как его, Зубанова.

— Когда?

— Сейчас.

— Лейтенант Зубанов прибыл по вашему распоряжению!

— Вы уверены в идее, которую здесь изложили? — спросил Первый.

— Так точно! — ответил лейтенант так, что стекла в окнах зазвенели.

— Не орите так. Вы готовы проводить ваши идеи в жизнь лично?

— Готов!

— Вы понимаете все связанные С этим сложности?

— Конечно!

Ни черта он не понимает, подумал Первый. Но это не страшно. Незнание бывает порой сильнее смелости. Битый часто не способен решиться на то, на что очертя голову идет небитый. К тому же он автор, молодой и, значит, тщеславный автор, и будет биться за свое детище до конца. И это очень хорошо.

Но еще лучше, что он человек без протекции, что он никак не связан с прочими друзьями-командирами. Хотя бы потому, что до сего момента был им неинтересен. Он был никем.

Пусть этим «никем» он и остается в дальнейшем.

— Напишите, что вам необходимо на первых порах для создания отдела. Я постараюсь что-нибудь для вас сделать. Курировать вас будет полковник Слепнев. Вы свободны, старший лейтенант.

— Я просто лейтенант.

— Нет, вы старший лейтенант. А по должности как минимум капитан. Идите и работайте. И постарайтесь превратить должность в звание. Это зависит только от вас.

Как ни был наивен лейтенант, он понял, что его прикармливают. И что, если он хочет питаться так и дальше, ему надо служить Хозяину. Только Хозяину и никому больше.

Так начал существовать отдел.

Потом он шел в гору. Потом катился под гору, потому что менялись Первые, те, кто над ними, и общая политическая обстановка в стране. И снова поднимался. Расширялся. Сокращался. Переподчинялся. Почти закрывался. Но, несмотря ни на что, выстоял.

До сего дня.

Завтра он должен был умереть.

Или сделать вид, что умер. Но так сделать, чтобы все в эту смерть поверили.

Честно говоря — дело почти дохлое. Ну или полудохлое, на грани смердения. Вывести из-под опеки Комитета полста его работников, рассредоточить по стране, залегендировать их новый образ жизни, обеспечить надежную двустороннюю связь, оборудовать склады для хранения специального оборудования, которое, что само по себе задача почти невыполнимая, надо еще умудриться списать и изъять со складов, не подняв при этом лишнего шума.

И еще без счету мелких, имеющих привычку в процессе работы превращаться в крупные, проблем.

Как безболезненно свернуть находящиеся в производстве дела?

На кого в первую очередь опереться в столь щекотливом деле?

Как психологически подготовить людей к продолжению службы вне стен Комитета?

Поставить перед фактом, зачитав приказ о роспуске на все четыре стороны некогда элитарного и особо секретного подразделения? И предложив альтернативу?

Может быть. С обидевшимися, выгнанными на улицу «сокращенцами» столковаться легче. Надо только постараться, чтобы условия отставки выглядели пооскорбительнее и пожестче.

Но как нейтрализовать обязательный многолетний пригляд Комитета за своими бывшими, служившими в спецподразделениях, работниками?