Бастион. Война уже началась - Сергей Зверев Страница 3

– Боюсь, это не самое приятное известие, Дина Александровна, – пробормотал старик. – Принято решение воздержаться от публикации вашего нового романа. Мы нижайше просим у вас прощения за введение вас в заблуждение посредством необдуманного предварительного согласия.

Я не буду расписывать, как во мне все замерзло. Это было больше чем неприятное известие.

– Почему? – прошептала я. – Вы с восторгом отзывались о моих первых вещах… Вы одобрили мою последнюю вещь…

– Извините, Дина Александровна, я и дальше продолжаю одобрять вашу последнюю вещь. Равно как и все предыдущие. Но вы должны нас понять – мы не благотворительная организация, раздающая подарки. Ваши творения могу одобрить я, их может одобрить наш гендиректор, его секретарша и еще человек пятьсот-шестьсот в нашем полуторамиллионном городе. Кстати, именно столько экземпляров вашего последнего романа мы и продали. Из десятитысячного тиража, понимаете?

Я машинально кивнула. Понимаю. Как не понять.

– Угощайтесь. – Дядюшка Сэм подтолкнул ко мне вазочку с барбарисками и вновь уткнул в стол добрые глаза.

С трудом представляя, что делаю, я развернула обертку и бросила конфету в рот.

– Дина Александровна, душечка, мы с вами живем в тяжелое время, – вкрадчиво сообщил редактор. – Время требует от нас новых решений. Высокохудожественная, интеллектуальная проза с хитроумной фабулой, требующая от читателей наличия эрудиции и напряжения ума, нынче не в чести. Во всяком случае, не в Сибири. Давайте же будем адекватны и параллельны нашему миру, любезная Дина Александровна. А параллельность в данном случае означает полный отказ от претензий на высокий эстетизм и прочую тургеневщину. Побольше мускульной тяги и поменьше интеллектуальной, знаете ли. Понимаете? И как можно больше пальбы. Как гласит конъюнктура рынка, дражайшая Дина Александровна, сегодня в ходу именно таковое. Ситуации динамичные, захватывающие, допустимы даже те, которых не бывает, но которые теоретически возможны при определенных условиях, то бишь эвентуальны. И при этом, заметьте, ни грамма фантастики. Вы догадываетесь, какой я смысл вкладываю в слово «фантастика»?

– Просто Сцилла и Харибда какая-то, – горько усмехнулась я. – Впрочем, если не ошибаюсь, я знакома с парочкой авторов, работающих в означенных рамках. Искренне считала, что им не хватает словарного запаса. Вы предлагаете заняться эпигонством?

Дядюшка Сэм пожал плечами:

– Вас никто не насилует. Пишите в стол.

– Тема?.. – внезапно, сама себя не понимая, прохрипела я.

Глазки визави потеплели до полного неприличия.

– О, я вижу, вы на верном пути, сообразительная наша Дина Александровна… Все правильно, гибче надо быть, гибче… Поверьте, мне самому претит… Итак, учитывая вашу склонность к описанию красот родной природы, могу порекомендовать следующий вариант: сибирская, прости господи, экзотика. Тайга, горный кряж, туманный распадок. Два десятка вооруженных парней – они, конечно, плохие. Один без оружия, но с уймой достоинств – он, естественно, хороший. Беззащитная женщина. Уединенные секты, заброшенные погосты, шаманские обряды, происки всевозможных спецслужб… Список внушительный. Осилите? Оч-чень ходкая тематика, должен вам доложить.

– Я подумаю, – хрипнула я, давясь барбариской.

– Подумайте, – дядя Сэм обозрел меня со скепсисом и немного жалостливо. Покачал умудренными в литературных боях сединами. – Успехов вам, дорогая коллега. И здоровья крепкого. И папочку свою заберите, пожалуйста. Нет, не ту, с которой вы пришли. Предыдущую. Впрочем, и ту тоже заберите…

Одна-единственная мысль, как электродрель, сверлила мой череп на обратном пути. Сизиков… Гаденыш! Опередил! Проведал про мои проблемы и стал подъезжать с грязными намеками. Как узнал? Да легко! – снял трубку, позвонил в издательство… Алло, это некий Шизиков из Комитета государственной безопасности… Да что вы говорите? Нет такого комитета? А какой есть? Ну, неважно. Итак, уважаемый сэр, отломите мне кусочек вашей мацы, в смысле информацы… Ха-ха. Позвольте узнать, как обстоят дела у некой особы – моей хорошей знакомой и так называемого талантливого литератора. Все ли у нее в порядке, как дела с новым романом, не иссякла ли народная любовь?..

Сволочь. А зачем ему это надо?

Впрочем, дома течение моих мыслей ушло в сторону. Пропал городской шум, явились тишина и прозрение. Я поняла, что не сплю. Только не плачь, – приказала я себе. Ну, изгнали тебя из храма, ну и что? Ведь это не конец? Заквасив тесто, я с удобством расположилась на лоджии и стала прикидывать, что светит в текущем месяце. А ничего не светит. В рейтинг журнала «Форбс» не попаду. Пять бумажек американских денег – не в счет, это на самый край. Работы нет, роман не пошел, алиментов не дождешься. Хотя, впрочем… Я задумалась. Нет, не дождешься. Ветров прекрасно знает, что конец мая и июнь я сижу без Антошки, ребенок на полном пансионе у мамы в Асино, а следовательно, мужнины подачки я истрачу исключительно на себя. Не поведется. Проходили. Одно время я хотела подать на алименты, но быстро передумала. Гарантированный минимум (а Ветров договорится с любой бухгалтерией) и испорченные отношения? Я, конечно, дама с гонором, но зачем так глупо? А поле для маневра? А готовая все простить невиданной широты русская душа, которую, по мнению классика, давно пора сузить?

Можно, конечно, пойти поторговать. Колготками, пирожками, телом. Нет, телом уже нельзя. Можно прикинуться паинькой и выйти замуж за миллионера. Можно организовать мировой консорциум. Можно молиться, молиться и еще раз, черт возьми, молиться. Продать последнее, отправиться в ермаковскую тайгу на милость великого Виссариона – нового Христа, тиберкульского Учителя и бывшего мента из Минусинска. Чем не выход? Там меня научат. Можно в сжатые сроки последовать с конца на конец (то есть совету дяди Сэма) и изобразить героическую сагу из борьбы новых русских Кафтановых со старыми русскими Савельевыми, проистекающей под лютое гуденье таежного гнуса. И не забыть снабдить это горе луковое псевдонимом… «Красилина, у тебя, определенно, литературные способности, – говорило в восьмом классе, сверкая единственным зрячим глазом, стареющее грозное создание по имени Татьяна Павловна – заведующая учебной частью и преподаватель литературы в средней школе. – А если ты у меня не вылезаешь из троек, то это следует из нежелания работать. Твоя соседка Гжельская не вылезает из пятерок, но я скажу тебе честно, Красилина, при попытке связать два слова с третьим она не стоит твоего обкусанного мизинца. Но старается. Порой до смешного. А ты в это время витаешь в своих эмпиреях и вместо классной доски видишь классных парней». Очевидно, я хотела замуж. До боли, люто, невтерпеж…

На том и обожглась. Правда, не сразу. Этот любвеобильный тип охаживал меня весь третий курс филфака, медленно, но верно загоняя в засаду. Его фамилия была (и осталась) Ветров. Он не соответствовал моим представлениям о надежном, постоянном муже. Возможно, я ошибалась, но никогда не считала, что идеальный муж – это умеющий постоять за себя и даму интеллектуал с физиономией обрусевшего Алена Делона. Сколько раз в располагающей к исповеди обстановке я старалась ему доказать, что постель – это, конечно, здорово, и под душем он поет лучше всяких паваротти-фаринелли, но для мытья полов и вечерних пробежек с мусорным ведром мне требуется человек попроще и подомашнее, а не вы, любезный, – галантный и надменный, щедрый и непредсказуемый…