Панкрат - Андрей Воронин Страница 29

Пока что вахи не ответили ни на одно из обращений, выкрикнутых в мегафон офицерами штаба. О том, что происходило внутри здания, можно было только гадать. И люди мучились догадками, предполагая все, что угодно, но никто не высказывал свои мысли вслух. Кроме, разумеется, аналитиков, которым это было по должности положено. От боевиков ожидали хоть каких-нибудь действий. И, наконец, дождались.

Один из наблюдателей передал, что открылась дверь служебного входа в спортзал, выходившая прямо во двор школы, где до сих пор ржавели остовы турников и зарастали сорняками оспины на футбольном поле, оставленные снарядами.

В проеме появился молодой парень в больничной пижаме, поддерживавший на весу раненую правую руку в повязке, пропитавшейся кровью. Пошатываясь, он неуверенно спустился по невысоким ступеням и медленно пошел через двор, с трудом переставляя ноги в больничных шлепанцах по холодной осенней грязи. Со стороны казалось, что он идет, куда глаза глядят. За каждым его шагом напряженно следили сотни внимательных глаз. Замерли, не дрожа, на спусковых скобах пальцы снайперов. Молчал, приникнув к биноклю, командующий, который словно превратился в неподвижное изваяние.

Парень благополучно пересек двор, и тут силы оставили его. Он качнулся, заваливаясь на бок, но к нему уже бежали люди в белых халатах, на ходу разворачивая носилки. Ему не дали упасть, подхватили под руки, заботливо уложили на носилки, которые тут же подняли и понесли в сторону кареты “скорой помощи” дюжие санитары.

Командующий не торопил врачей, делавших раненому новую перевязку. Они и так действовали настолько быстро, насколько это было возможно. Потом, когда помощь была оказана, он поднялся в кабину машины с красным крестом на борту и пробыл внутри несколько минут.

Когда командующий вышел, морщины на его лице обозначились гораздо глубже, чем обычно, а под скулами начали перекатываться желваки, выдавая его напряженное состояние. Собрав офицеров и командиров спецгрупп, он пересказал им информацию, которую сообщил ему раненый, и напоследок добавил, уже от себя:

— Мы можем быть на девяносто процентов уверены, что в здании кто-то еще обороняется. Среди заложников были понимавшие чеченский язык, на котором командир группы террористов отдавал приказы своим подчиненным, и они слышали, как тот приказывал своим бандитам побыстрее подавить это неожиданное сопротивление. Насколько мы можем судить со слов раненого, эти люди защищаются довольно успешно. Им это удавалось до того самого момента, как террористы решили послать к нам заложника.

После небольшой паузы заговорил командир “Осы”. Он был немногословен:

— Эта информация усложняет задачу. Но мы справимся.

Командующий кивнул. Он и сам часто говорил то же самое по телефону, беседуя с президентом или людьми из его ближайшего окружения. Пока же справляться получалось не очень.

* * *

Панкрат посмотрел вниз.

Третий этаж — не высоко. Он, конечно же, насмерть не разобьется, если что. Но подвернуть ногу, например, может запросто.

Выбираясь в окно, он слышал неясное бормотание и возгласы в коридоре. Видимо, боевики по рации докладывали своему командиру о сложившейся обстановке. Не вслушиваясь — на это не было времени, — он перешагнул через подоконник и повис на пожарной лестнице. Карниз здесь действительно был. Хороший, добротный карниз приблизительно в полтора кирпича. Идти по такому — одно удовольствие. Но вот беда: он заканчивался на расстоянии одного метра от окна, выходящего в торец коридора.

Надо прыгать… Другого выхода нет. Удержаться на скользком от осевшей на него росы подоконнике, затем каким-то образом пробраться через окно вовнутрь… И не попасть при этом под пули. Короче, дело невозможное.

— Чего я не Бэтмэн, чего не летаю… — невесело проговорил Суворин, балансируя на карнизе рядом с окном.

Конечно, упражнение с гимнастической точки зрения несложное. Если только не выполнять его в боевых условиях.

В этот момент размышления Суворина прервал громкий хлопок — по всей видимости, внутрь послеоперационной палаты боевики швырнули газовую гранату.

Чуть присев (насколько это было возможно), Панкрат оттолкнулся от карниза и уцепился обеими руками за подоконник. Ногти впились в дерево, пробив слой краски, подоконник предательски подался вниз, но все-таки выдержал. Хорошо, что не жестяной, а деревянный.

В коридоре затрещали выстрелы. Напрягая мышцы до грани разрыва, Панкрат сделал классический выход на две руки и прошиб стекло головой.

Лоб ожгло ледяной болью, но Суворин не обратил на это никакого внимания. Им овладела жажда боя, которая на время притупила иные ощущения.

Сухо щелкнули пистолетные выстрелы — как резкие удары бича. Что-то с силой толкнуло Панкрата в плечо, разворачивая его назад и влево, но он уже выхватил пистолет и выстрелил с пола, почти не целясь.

Тот из боевиков, который стрелял в него, был почти не виден в клубах заполнившего коридор серого газа, но Суворин не промахнулся — в который раз сказались годы тренировок. Пуля нашла свою цель, и чеченца швырнуло наземь с раздробленным горлом.

Второй был уже в палате — там гремели выстрелы. Секундой позже, однако, он вывалился из двери, дергаясь, словно марионетка, кукловод которой внезапно сошел с ума. Раненый, которому Панкрат, уходя, оставил оружие, встретил бандита огнем из “аргона”. Буквально изрешеченный пулями, чеченец рухнул к ногам Суворина уже бездыханным.

* * *

Командующий взял рацию из рук подбежавшего офицера. Приложил к уху динамик, в котором звучал хриплый взволнованный голос наблюдателя, следившего за госпиталем с вертолета:

— ..точно видели одного. Сколько еще обороняющихся, не знаем. Но они пока, похоже, держатся неплохо. Бой идет на третьем этаже.., в правом конце сквозного коридора.

— Продолжайте наблюдение, — коротко бросил командующий, когда голос в динамике умолк.

Повернувшись к командиру “Осы”, он приказал:

— Начинайте.

* * *

Командир боевиков в ярости заскрипел зубами. Черт побери, что же там, наверху, происходит? Словно там засел и не один человек вовсе, а целый отряд десантников. Он потерял уже семерых бойцов, так до сих пор и не получив ответа на свои требования. Он видел плохо скрываемую радость в глазах заложников, которые будто и не думают о своей смерти, будто и не дорожат своими жалкими жизнями. Его бойцы все чаще украдкой обмениваются косыми взглядами, а лица все больше и больше мрачнеют.

Командир принял решение. Пусть тот русский супермен, что засел наверху, делает что хочет — он не станет распылять силы. В зал ему все равно не прорваться, а ведь здесь — гарант выполнения всех его требований — заложники. А чтобы поторопить русских, он начнет убивать по одному заложнику каждые полчаса.

Повернувшись к сидевшим на полу людям, он остановил свой взгляд на сухощавом брюнете лет тридцати с перебинтованной головой.