Антикиллер 5. За своего... - Данил Корецкий Страница 29

– Не переживай, там все схвачено, – сказал Лис. – Завтра проводится спецмероприятие «Чистая дорога». Выявление нарушителей, водителей без прав и так далее. Трасса «Дон», Степная и дальше. Гайцов двенадцать экипажей и полсотни омоновцев. Думаю, разберутся. А кстати, это тот Бородач, которого сжечь хотели?

Литвинов поморщился.

– Да его вечно то убить хотят, то байк отнять, теперь вот сжечь… Потому что сам приключений на жопу ищет. Задирается, драки затевает…

– А где его найти?

– Так он же климовский. «Ночные ангелы» каждый вечер на Южной трассе собираются – возле «тачанки»…

Лис кивнул.

– Памятник приметный, место безлюдное, там часто «стрелки» набивают. Ладно, найдем.

– А зачем его искать? Завтра их стопроцентно свинтят, заберешь из обезьянника, и все дела…

– Тоже верно!

Бармен задерживался на кухне, парни за стойкой устали ждать и начали шуметь.

– Эй, на раздаче! Ты где там прячешься? Кончай быковать! Быра мечи водку, пока мы тут не околели!

– А ну, пацаны, тихо! – прикрикнул на них Литвинов.

– А ты что за дрын с горы? – отозвались пацаны.

К стойке подошел бармен, сказал им что-то негромко. Пацаны сразу примолкли, поскучнели, украдкой покосились на Литвинова. Лис услышал, как кто-то из молодых людей шепотом переспросил: «Чё, в самом деле? Коленвал, да?.. Так это его “харлей” на крыльце?» Похоже, Валька Литвинов был местной знаменитостью. И пользовался бо́льшим авторитетом, чем начальник УР…

– Ну что… – Литвинов наполнил по-третьей. – Я Гусара почти не знал, не пересекались. Но он свой! И это главное!

– Вот-вот, – Лис поднял палец. – Молодые этой главности не понимают…

– Давай, чтобы сволочи, которые это сделали, как можно скорее получили по рогам.

– Давай, – сказал Лис.

Он коротким резким движением втолкнул водку в рот, поморщился.

– Только пока мне нечем похвастаться, Валек. Неделя прошла, результата ноль. Как-то не цепляется ничего, будто «собачка» в механизме проскакивает. А тут еще волна пошла в народе, Южный мост, полудурки эти со своим автопробегом… Завтра пойду получать втык от начальства. Вот такие дела.

Литвинов ухмыльнулся, почесал бровь:

– А ты плюнь на все, Филипп, купи приличный байк и топай ко мне в команду. Я тебя обижать не стану. Честное слово.

* * *

Еще в коридоре Лис встретил Баринова, он тоже на планерку. Походка своеобразная, «бариновская» – не идет, а выступает по коридору, подбородок вздернут, и кажется, что вот-вот пристукнет каблуком по паркету, воткнет руки в боки и спляшет какую-нибудь «калинку-малинку». А то еще и запоет. Голос у Барина зычный, будь здоров. И слово «важняк» ему очень подходит – следователь по особо важным делам, твидовый пиджак, трубка! Барин, одним словом! Сейчас все нити сходятся к нему, все рычаги управления в его руках. Он руководит следственной бригадой, у него в оперативном подчинении сыщики, он – мозг, который отдает команды, а руки и ноги эти команды выполняют. Руки-ноги это, в первую очередь, оперативники.

Они поздоровались, перекинулись несколькими словами ни о чем. Детали следствия на ходу в коридоре не обсуждаются.

Все собрались в зале, примыкающем к кабинету начальника УВД.

– Знаете, как в народе прозвали это дело?

Волин, как и генерал Глазурин, любит задавать вопросы из разряда вечных. Для затравки. Ответ как бы не предусматривается. Это типа «Что делать?», «Кто виноват?» и «Кому на Руси жить хорошо?». Как бы ясен перец, но и как бы туман, туман… Поди угадай. А вдруг ошибешься? Правильный ответ знает только один – тот кто спросил. Его свежевыбритые щеки подрагивают. Распирает. Дыхание просится наружу. Для Волина «это дело» – как кучка собачьего дерьма на полированной столешнице рабочего стола.

– Не знаете? Хорошо, скажу! Его называют – «Степная мясня»! – сердито рявкает полковник. – Вот! Коротко и ясно! Это значит что? Это значит – народ следит! Обсуждает! Народ взволнован!.. И через пять, и через десять лет будут помнить: «А-а, Степная мясня, так это же в десятых годах было, после Крестобойни!» Вот такую память мы о себе оставляем, товарищи! О себе оставляем, о нашем времени, о нашем руководстве!.. Так что назвать это дело резонансным – значит никак не назвать! Один из погибших – наш коллега! Бывший коллега, пусть так. Но, как правильно говорят в народе, в нашей работе бывших не бывает! Для нас это дело чести!

Волин с шумом набирает воздух в легкие. Делает паузу. Выдыхает.

– Короче, судя по вялому ходу расследования, для кого-то из присутствующих это только слова. Но выводы отложим на конец заседания…

«Вялый ход» освещают непосредственные исполнители. Эксперт-криминалист Карпенко не привык выступать перед аудиторией, говорит тихо, вытирает левую руку о брюки. Ох, в недобрый час он попал в то ночное дежурство, в недобрый час влез в это дело, твердое и неподатливое, как суглинок на злосчастном крыловском проселке…

– …Идентификация следов протекторов шин и обуви затруднена… по причине твердости и сухости почвы… Дополнительная обработка полученных образцов результата пока что не дала… По другим вещдокам… Три выстрела сделаны разными зарядами: пуля шарообразная, дробь номер один и шестимиллиметровая картечь двенадцать, гильзы пластиковые заводские, выстрелы производились с расстояния одного-полутора метров, предположительно из полуавтоматического охотничьего карабина типа «Сайга-12»… В областной и федеральной пулегильзотеках данные по найденным на месте преступления образцам отсутствуют… Поскольку гладкоствольное оружие не отстреливается, то в базе данных подразделений ЛРС [5]сравнительных материалов тоже не имеется…

– А почему мы не отстреливаем гладкостволы? – вопрошает Волин. – Все стремимся облегчить себе работу? И вот результат – сейчас все развели руками!

– В отличие от нарезного оружия, гладкоствольное не оставляет на снарядах легко идентифицируемых следов, – поясняет Карпенко. – В большинстве случаев идентификация вообще невозможна…

– Вот я и говорю – облегчаете себе работу! – настаивает Волин. Он начальник, и последнее слово – за ним. Но все понимают, что он говорит глупости. Хотя никто не возражает.

– Что еще по оружию?

Встает с места Гнедин. Говорит уверенно, напористо, вроде бы со знанием дела.

– Преступники использовали дорогие патроны. Мною отработаны магазины, торгующие боеприпасами, составлены списки лиц, покупавших патроны из этой партии, списки переданы участковым для дальнейшей отработки… Отрабатываются владельцы карабинов «Сайга» двенадцатого калибра, таковых в городе полторы тысячи человек.

– Хорошо, – кивает Волин. – Но где результаты?

Гнедин разводит руками.