Зеленая кнопка - Сергей Самаров Страница 28

Я по своему опыту знал, как помогает в становлении бойца и подразделения в целом победа в первом же бою. Поражение способно сломить человека, подорвать его психику. Хорошо, что получилось так…

Тяжелых раненых у нас было двенадцать человек, в том числе семь офицеров взвода военной разведки. Их несли на плащ-палатках, часто меняясь, чтобы не потерять темп.

Наш выход из ущелья, по большому счету, напоминал бегство. Но нас никто не посмел бы обвинить в этом, потому что бой был выигран. Более того, это была не одна-единственная схватка с врагом. Мы штурмовали укрепления, совершили ночной марш-бросок в незнакомых горах. Противник имел значительное численное преимущество, получил подкрепление, атаковавшее нас с тыла.

Но молодые и неопытные командиры взводов свое дело сделали. Они работали по принципу классики, именно так, как их и учили. Подпустили к себе противника как можно ближе. Засада зачастую решает исход боя. Так оно и вышло. «Духи» были уничтожены кинжальным огнем и ручными гранатами.

Окажись у «духов» опытный командир, он мог повести своих бойцов на прорыв. Тогда сил двух взводов могло бы не хватить на то, чтобы их остановить. Но действия засады оказались настолько неожиданными и эффективными, что противник сразу лишился численного превосходства и боевого духа. Скорее всего, погиб и командир. Уйти удалось только отдельным, далеко не самым лучшим бойцам. Обычно в подобной ситуации, как говорит опыт, выживают те, кто за чужие спины прячется. Это стандарт.

А теперь перед разведротой и остатками офицерского взвода военной разведки стояла еще более сложная задача. Мы должны были выйти с территории, контролируемой противником. Отряды Ахмад Шаха Масуда были везде. И позади нас, и впереди, и справа, и слева. Жители всех ближайших кишлаков оказали бы им поддержку, а по нам начали бы стрелять. Это значило, что вырываться к своим нам предстоит с боем…

Однако уже одно то, что к нам выслали три вертолета – транспортник и два штурмовика, говорило о важности документов, которые раздобыл офицерский взвод. Кроме того, совсем не любой результат разведки интересует командующего лично. Это же давало нам какую-то гарантию того, что нас всех вместе постараются вытащить. Завяжут с противником бой, может быть, совершенно не нужный ни для чего, кроме отвлечения сил. Бой сложный и кровавый, может быть, с большими потерями для той и другой стороны.

Масуд, конечно, очень опытный боевой командир. Он быстро поймет, ради чего русские завязали этот бой, но у него не будет возможности нас запереть и не выпустить. Он увязнет в драке как в болоте и не будет способен на другие активные действия. А мы в это время выйдем к своим.

Примерно так я видел ситуацию…

* * *

Мы вышли к «воротам» ущелья без всяких препятствий, не встретившись с «духами». Тот их отряд, который отступил в глубину главного ущелья, так и не попытался догнать нас.

Впрочем, «духи» не отступили. Они бежали, спасаясь от нашего удара. После этого им потребуется значительное время на то, чтобы в себя прийти. К тому же мы шли достаточно быстрым маршем, и угнаться за нами было проблематично любому отряду.

Тем не менее, как только мы вышли из ущелья, я сразу расставил посты со всех четырех сторон, чтобы не подпустить к роте «духов» незамеченными. Именно к этому моменту резко, как всегда бывает в горах, рассвело. Видимость была относительно неплохой. В бинокль можно было рассмотреть приближение к нам любого отряда и успеть предупредить меня.

Кстати, с поста нас и предупредили ракетой о приближении вертолетов. А потом мы и сами услышали характерный хлопающий звук двигателей, доносящийся с неба. Как и было обещано, к нам летели три «вертушки». Транспортный «Ми-8» и два «Ми-24». Штурмовики даже снижаться не стали, так и барражировали над нами, неся дополнительное охранение. Сверху экипажам все было прекрасно видно. Гораздо лучше, чем моим бойцам, стоявшим на постах. Да и провести обстрел с вертолета было бы проще. Залп НУРСов любому по численности отряду «духов» не понравится.

Пока штурмовики описывали круги над склоном, время от времени отстреливая тепловые ловушки на случай появления где-то рядом «духов» со «Стингером», пилот «Ми-8» выбрал место под склоном, где и приземлился. От нашего временного лагеря до вертолета было около сотни метров. Мы с командиром офицерского взвода военной разведки побежали к машине. Он меня опередил, поскольку я задержался, отдавая приказ готовить к погрузке тяжелых раненых, догнал майора, когда он уже стоял в стороне от вертолета, придерживая рукой кепочку, которую ветер, поднятый винтами, пытался сорвать у него с головы. Рядом с ним уже находился какой-то полковник, прилетевший из штаба. Военный разведчик передавал ему свой кожаный планшет, так ожидаемый командующим.

Но все же я успел услышать слова майора:

– В планшете только карты. Основные данные у меня в голове.

– Значит, майор, ты летишь со мной… – распорядился полковник, долго не думая.

– Это невозможно, товарищ полковник, – возразил командир взвода военной разведки.

– Это приказ… – полковник нахмурился.

– Тем не менее, товарищ полковник, это неправильное решение. Я не могу подчиниться, поскольку вы не являетесь моим непосредственным командиром.

– Что такое, майор! – полковник, видимо, с военной разведкой дела не имел и не понимал ситуацию. – Командующий выделил мне свой персональный вертолет, а ты не желаешь вовремя доставить ему данные разведки?

– Я не могу бросить своих бойцов. Это первое и самое главное. Теперь второе, тоже очень важное. У меня в голове только отдельная часть наблюдений. Все остальное знают мои офицеры, каждый из которых отвечал за свой участок наблюдения. И, наконец, третье. Нам нельзя рисковать, нарываться на опасность потери всех данных. Нет никакой гарантии, что вы сумеете вернуться назад с планшетом. Где-то за камнем может сидеть моджахед со «Стингером», и стрелять он будет не по штурмовику сопровождения, а по вашему вертолету. Тогда пропадет не только планшет с картами, но и основной носитель информации. Я то есть…

– Да, это аргумент… – пару секунд подумав, согласился полковник. – Но я сейчас отправляюсь сразу в штаб. Поэтому, майор, не смогу взять с собой раненых. Кроме того, вертолет командующего не приспособлен для таких перевозок.

– Хотя бы тяжелых, товарищ полковник, – сказал я, вмешиваясь в разговор.

– Я не имею права терять время. Мне необходимо срочно доставить документы в штаб к командующему, – заявил полковник и строго посмотрел на меня.

Я в ответ очень по-доброму, как мне показалось, улыбнулся, наставил на него автомат и спокойно проговорил:

– Думаю, можно будет вас высадить около штаба и потом доставить раненых в госпиталь, товарищ полковник. Без них вы отсюда не улетите. Можете не сомневаться в этом. Даю вам слово офицера…

Полковник смотрел то мне в лицо, то в единственный глаз автоматного ствола. Я до сих пор не могу уверенно сказать, смог бы в тот момент расстрелять полковника, ответь он мне категоричным отказом. Мои слова были унижением его погон. Я затеял опасную игру.