Взорвать Манхэттен - Андрей Молчанов Страница 28

− Уходим! − приказал рыжебородый.

Компания молча поднялась и, подхватив потертые вещмешки, двинулась к плетеной изгороди, за которой начинался пологий каменистый откос.

На утреннем солнце редко вспыхивал кварц в россыпях корявых булыжников на едва различимой тропе.

Один из боевиков, как я заметил, сильно хромал, и это меня, покрывшегося от внезапной слабости противным холодным потом, порадовало: темп будет неспешным, я его выдержу. В Грузию, видимо, уходят на лечение подранки.

Мы двигались цепью, и в ней я шел вторым, причем данное место мне было ненавязчиво, но весьма определенно указано. Что наводило на размышления. Меня явно держали под неусыпным контролем, хотя героической возможности перебить врагов и попытаться возвратиться к своим, не было никакой. С каждым часом мне все труднее давались шаги, совершенно онемела левая рука, висевшая на матерчатой перевязи, а в плечо будто вставили паяльник.

Хорошо, мне не вручили еще вещмешок, ибо даже компактный «Кипарис», болтавшийся у пояса, и тот казался чугунной гирей.

Чеченцы, напротив, шагали пускай и неторопливо, однако без признаков какой-либо усталости, и первый привал устроили исключительно ради меня.

− Отдохни, не торопись, − сказал мне рыжебородый не без доли участия. − Еще час пройдем, легче станет, русаков дальше нет, наши места начнутся…

− Вот когда к ущелью подходить будем, там плохая тропа, − обратился ко мне другой боевик.

− Пограничники? − спросил я.

− Не, десант засады выбрасывает, − ответил он. − Но где − мы знаем. Там ночью пойдем. Ты не волнуйся, брат, я двадцать раз туда-сюда, каждый камень знаком…

− В туалет, − коротко сообщил я и поплелся за огромный валун, где, в закуточке справив нужду, заодно осмотрел «Кипарис». Осмотр принес ожидаемый результат: в ударно-спусковом механизме автомата отсутствовал боек. Мне всучили бессмысленное железо.

Стало не по себе. Никаких подходящих версий, объясняющих подобное недоверие, в голову не приходило. Если бы чеченцы раскусили меня, цацкаться со мною не стали. Может, существуют проблемы у незабвенного Томаса Левинтона? Вернее, существовали, и стали теперь моими проблемами? Главное, нет никаких вводных, любой вопрос может оказаться проверкой, любой мой неверный ответ − роковым приговором, да еще этот негр… Заговори он со мной по-английски, наверняка поймет, что я − не носитель языка, и разоблачение последует незамедлительно.

Я вернулся к банде. Попросил, коверкая русский язык, полить мне на руки воды из фляги. Затем сунул «Кипарис» рыжебородому. Сказал угрюмо:

− Зачем его дал? Боёк нет.

− Про-оверил… − глумливо протянул тот. − Шпион, вот что значит, а?! − Оглянулся на усмехающихся соратников. − Умный…

Я отчужденно молчал.

− Ладно, скажу: такой приказ был, − без тени смущения пояснил бородач. − Хочешь знать, да? Хорошо, знай. Нарвемся на русаков, ты живой быть не должен. В твоей голова много чего. Это война, ее закон. Есть вопрос?

− О’кей, − процедил я сквозь зубы. Испытывая, впрочем, некоторое облегчение. Значит, я мыслил в правильном направлении. Англичанин располагал информацией, ни в коем случае не должной попасть к противнику. Теперь под конвоем он выводится из зоны активных действий.

Судя по всему, боевой опыт господина Левинтона был богат, разнообразен, и при намерениях конвоя его уничтожить, сопротивление бы он оказал. Как оказал бы его и я. Так что насчет бойка − логично.

Привал между тем продолжался.

Хромой боевик, задрав штанину, осматривал повязку, перехватившую икроножную мышцу. Края повязки туго врезались в опухшую бордовую кожу, − признак серьезного нагноения.

− Конэц нога, − вздохнул он.

− Ничего, протез будет, − беспечно откликнулся негр.

Злобно уставившись на него, хромой сказал:

− Тэбэ ничего, да.

− Сейчас протез лучше, чем настоящий нога делают, − утешил негр. − Только деньги плати. А деньги есть, не за просто так воеваем!

Противоречить данному утверждению никто из нашего собрания не стал. Я, кстати, давно заметил, что проповеди о великой и могучей мусульманской империи, должной в ближайшее время раскинуться от Памира до Балкан, за чье будущее величие воевали боевики, эти проповеди воспринимались ими благосклонно, но как-то вскользь. К оплате же за боевые услуги, напротив, проявлялся энергичный и весьма конкретный интерес, перекрывавший все идеологические постулаты. А вот наши ребятки в большинстве своем лили тут кровь бесплатно. И добровольно. За Россию-матушку. Хотя и подворовывали. И редко кто брезговал трофеями. Что сказать? Не идеален человек. Но, так или иначе, героизм наш несомненен, хотя бы потому, что лезть под пули, зная, что деловая публика сколачивает на войне и на твоей шкуре состояния, и предаст тебя, не раздумывая, это какой же логикой надо руководствоваться?

Типично русской…

− Ему хорошо, − сказал негр, указав на меня. − Деньги сразу в банк, с собой не носи, нигде не прячь… Так, да?

Вместо ответа я посмотрел на него с холодным выразительным недоумением и, поняв, что пояснений с моей стороны не последует, чернокожий наймит придал теме иной оттенок:

− Сколько здесь денег под камнем лежит, только Аллах знает, − продолжил он. − А хозяева теперь к нему в гости пошли…

− Пять лет пройдет, никому эти доллары не нужны будут, − заметил рыжебородый.

− Почему? − угрюмо вопросил я.

− Тут государство Ичкерия будет, − назидательно ответил он. − Свои деньги иметь будем.

− Не-ет… − протянул негр. − Здесь будет часть от большой государства с мусульманский король. И столица наверно Аддис-Абеба.

− Какой еще “аддидас”? − с пренебрежением спросил хромой.

− Такой есть мой город, − заявил негр.

− Мулла сказал, столица Мекка будет, а еще вторая − в Чечня, − возразил один из боевиков.

− Никакой не Чечня! − замотал головой негр. − Что Чечня? Она меньше моя жопа. А вы тут триста лет порядок никак не сделаете! Без нас тут русский давно тебе башка оторвал!

− Ты почему Чечня жопа сказал? − окрысился хромой.

− Потому что… она далеко от голова, − простодушно сообщил негр и картинно развел руками − длинными и сухими, как лапы паука.

В свою очередь хромой тоже дернул рукой в коротком и брезгливом жесте, направленном в сторону оппонента, и тот, к немалому моему удивлению, вдруг выпучил изумленно глаза и начал медленно заваливаться набок. После негр засучил ногами, будто вытирал подошвы о каменистый грунт и − затих. Только тут я заметил торчащую из его груди рукоять ножа.