Второй после президента - Сергей Донской Страница 28

– Никак нет, – признался Грин.

– Да уж не из-за твоих былых заслуг.

– Понятно.

– И не потому, что Астафьева испугался.

– Не сомневаюсь. Тогда…

– Я тебе скажу, а ты забудь.

– Договорились, Владлен Вадимович, – произнес Грин, прекрасно зная, что этот день навсегда останется в его памяти.

– Я тебе поверил, – неохотно проворчал Силин.

Это прозвучало, как гром с ясного неба. Настоящие политики не верят никому и никогда, а Силин был политиком до мозга костей, причем крайне подозрительным и прагматичным.

– Не падай в обморок, майор, – продолжил он тем грубоватым тоном, которым начальство разговаривает обычно с теми, к кому питает тайную привязанность. – Я действительно поверил, что ты не готовишь мне подлянку. Могу я себе позволить такую роскошь – поверить хоть кому-то в этом мире? – Тут Силин обернулся и повысил голос, перейдя почти на крик, как человек, очень сомневающийся в том, что кто-то его слышит или понимает. – Я тебя спрашиваю, майор! Имею я такое право, а?!

– Конечно, – тихо сказал Грин, а сам вспомнил Древний Рим, в котором самым свободным человеком был не император, а раб Спартак.

– Ну вот, – буркнул Силин, вновь поворачиваясь к Грину спиной. Его тон не казался удовлетворенным. Отнюдь.

– Вы хотели знать, каким образом можно выдавить китайцев из России, пока не поздно, – напомнил Глеб.

– Ну? – Спина Силина заметно напряглась.

– Похоже, я знаю, как.

– Ну?

Во второй раз короткое междометие прозвучало уже не вопросительно, а требовательно и так нетерпеливо, что Грин решил не накалять обстановку.

– Все просто, – сказал он.

Все действительно было просто. Во всяком случае, выглядело так. В поисках выхода Грин задал себе несколько очень важных вопросов. Ответы на них вывели его на решение проблемы. Найти его сумел бы любой мало-мальски политически подкованный школьник, однако никто, кроме Глеба, этого почему-то не сделал. Ни раскаявшийся премьер-министр, ни крайне озабоченный президент. Вероятно, они отвыкли по-настоящему задаваться вопросами, потому что нужные ответы моментально подносились им на блюдечке с голубой каемочкой. Но то были чужиеответы. Грин же предпочитал мыслить самостоятельно, и у него не было советников, готовых прийти ему на помощь по первому зову.

Итак, он спросил себя, существует ли возможность поставить под сомнение подписанные документы, оспорить их и признать недействительными? В принципе, да, решил он. Для этого даже не обязательно объявлять Силина невменяемым или отдавать его под суд за превышение полномочий. Напротив, это был весьма сомнительный путь, втягивающий Россию в пучину международной юриспруденции на долгие годы, в течение которых китайцы так или иначе получат свое и закрепятся в Сибири. Куда легче отыскать факты нарушения ими договорных обязательств. Этих обязательств были десятки, если не сотни, и несоблюдение их влекло расторжение всех ранее достигнутых соглашений.

Отлично. Но вот следующий вопрос: способна ли Россия самостоятельно противостоять Китаю даже при том условии, что право будет на ее стороне? Ответ разочаровывал. Нет. Мировое сообщество дружно возмутится, когда услышит про расторжение договоров. Попытки доказать свою правоту в международных судах закончатся, надо полагать, полным провалом. Если даже нет, в чем Грин очень сомневался, то опять же это приведет к потере драгоценного времени, которое будет работать на Китай, но, увы, никак не на Россию. Таким образом, нужно было придумать, как сделать так, чтобы мировая общественность взяла Россию под свою защиту, вынуждая Пекин отказаться от вторжения. Возможно ли это? В принципе, да.

Как только в голове Грина пронеслось это «в принципе», его осенило. Мировая общественность только и ждет, чтобы Россия обратилась за помощью. Ни Соединенные Штаты Америки, ни страны НАТО, ни Япония НЕ заинтересованы в чрезмерном увеличении потенциала и могущества Китая за счет русских восточных территорий. Разве хочется им, чтобы российский сырьевой поток хлынул в Китай, который представляет собой все более серьезную потенциальную угрозу? Да они на что угодно пойдут, лишь бы силинское соглашение было аннулировано, а Китай остался бы при своих интересах и в своих нынешних границах. Иными словами, если в спешном порядке начать переговоры со странами «Большой восьмерки», то уже в следующем месяце будут сформированы многочисленные международные (и весьма авторитетные) комиссии, которые выедут на места событий.

– Они будут брать пробы почвы, воды и воздуха, – размеренно говорил Грин, глядя в заблестевшие глаза Силина. – Разумеется, результаты будут свидетельствовать о загрязнении природной среды России. Сотни таких актов, тысячи. Плюс жалобы населения, справки о несвоевременном перечислении денежных средств, многочисленные свидетельства о нарушении азиатами российского законодательства. Понадобится несколько месяцев, чтобы на основании всего этого расторгнуть соглашение о сотрудничестве и закрыть границы с Китаем. – Грин хмыкнул. – Китайские товарищи, конечно, успеют здорово нагадить в Сибири и на Дальнем Востоке, но как-нибудь переживем. Миллион тонн ископаемых туда, миллион тонн сюда – нам не страшно. Россия – щедрая душа.

– Напрасно вы язвите, – отчеканил Силин, когда небольшой доклад подошел к концу. – Россия действительно щедра и долготерпелива без меры. Но когда припечет…

Тут он многозначительно сжал кулак, а Грин подумал, что не Россия виновата в том, что ее вечно обдирают до нитки. Этому способствует собственное правительство. Возможно, не без выгоды для себя, а может, и просто так, по недомыслию.

– Мне нравится ваш план, – продолжал Силин, меряя шагами одну из десятков комнат своей личной резиденции. – Он сработает. Запад станет плясать под нашу дудку, лишь бы не позволить китайцам протиснуться к бесплатной кормушке. Я в вас не ошибся, Глеб Георгиевич.

– Спасибо. – Грин отвесил полупоклон.

– А теперь последний вопрос. Почему вы решили рассказать мне правду?

Силин вскинул вопросительный взгляд.

– А я вам тоже поверил. – Грин развел руками. – Поверил, и все тут. Такая штука. Сам не знаю, почему.

– А что, премьер-министр России обычно не внушает вам доверия? – Взгляд Силина преисполнился желчи.

Глеб промолчал. Утвердительный ответ был бы смертным приговором самому себе. Отрицательный – откровенной ложью.

К счастью, Силин не стал добиваться внятного ответа. Еще раз махнул рукой и снова отвернулся. Аудиенция закончилась.