Бомба из прошлого - Джеральд Сеймур Страница 26

— Миссис Гольдман требует тебя наверх, — сказал Виктор. Невозмутимый, бесстрастный, скрытный. Понять его трудно. Другое дело Григорий. Весь день после обеда Григорий просидел в дежурке. Не разговаривал, просто смотрел перед собой угрюмым, затуманенным взглядом. Казалось, он ничего вокруг не видел и не замечал. С этим все было ясно. Григорий оказался неудачником, и Кэррик подумал, что с ним все кончено; его можно заменить в любое удобное время и никогда больше не вспоминать. Виктор, который был старше и занимал более высокое положение, совещался наверху с Боссом и его женой, и Кэррик предположил, что они подробно обсуждают происшествие. Посидев в дежурке с молчавшим все это время Григорием, Кэррик успокоился — руки и подбородок перестали трястись, — и рывком встал из кресла. Нужно съездить за детьми.

— Да, конечно.

Виктор придержал дверь. Не из желания выказать уважение, но давая понять, что его хотят видеть немедленно. Произошли два события, объяснить которые он не мог. Саймон Роулингс должен был ехать на «ауди» в Сити, но его отстранили по обвинению в вождении в пьяном виде, хотя бывший сержант не пил. И там же, в Сити, произошло вооруженное нападение с попыткой убийства, но ничто в поведении членов семьи или самого Босса, ничто в самой атмосфере дома не указывало на то, что покушения ждали или боялись.

Он поднялся вверх по золоченой лестнице. На стене, на уровне глаз, висели картины, подсвеченные мягким светом. Он остановился, чтобы стереть грязь с колена и локтя.

Когда Кэррик окончил тренировочный курс и получил назначение в отдел тяжких преступлений, ему сказали: «Нам кажется, сотрудничество с вами будет полезным. Больше всего мы ценим, что вы не занимались полицейской работой — вы спокойны, на вас можно положиться, и вы новичок. Мы считаем, вы больше похожи на военного, чем на полицейского. У вас превосходная биография десантника и ее легко проверить. Мы можем использовать вас как вышибалу и телохранителя. Все будет отлично. Добро пожаловать в команду».

К нему прикрепили куратора, Джорджа, назначили связника, Роба, и приставили Кэти, которая следила за порядком в офисе. Как-то она сказала ему — хотя и не должна была, — что после первого задания в его личном деле на полях появилась сделанная от руки приписка: спокоен, уравновешен, не пьет. На первом задании его прикомандировали к группе детективов из северного Лондона, наблюдавших за владельцами клуба.

Виктор постучал и, не дожидаясь ответа, открыл дверь. Вся семья расположилась на диване. На коленях у Иосифа Гольдмана сидел Питер, а Эстер Гольдман крепко обнимала Сельму. Он вошел.

Владельцами клуба были братья Джед и Баз. Клуб находился неподалеку от Грин-Лэйнс, в Хэринджи, где они вели дела с турками. Братья были осторожны, умны и производили качественные наркотики. Кэррик провел в клубе семь месяцев, но в ночь полицейского налета взял отгул и все пропустил, но обещание сдержал — наркотиков нашли немало. И что лучше всего, ему не пришлось выступать свидетелем обвинения. Полицейский под прикрытием, который выполнил задание и может не давать в суде показания, получает большой временной бонус. После налета и проведенных арестов Кэррик выпил стаканчик с детективами, всего один, и ушел в ночь, оставив их напиваться. Они никогда не узнают его настоящее имя — только то, что указано в поддельном удостоверении личности. Они больше не увидят и не услышат его. Около трех месяцев назад он прочитал в вечерней газете, что Джед и Баз получили по пятнадцать лет. Неплохое прибавление в тюремном контингенте — парни, в общем-то, забавные, но уж больно жадные.

Гольдманы были в шоке. Одно дело, когда у тебя есть защита, люди, готовые тебя отвезти, следить за домом и открывать двери, и совсем другое, когда тебе в лицо тычут короткоствольный пистолет и нападающий даже успевает выпустить две пули. На фоне диванных подушек Босс выглядел съежившимся. Сын обнимал отца за шею. Жена Босса сидела с прямой спиной, но обнимала за плечо дочь. Не каждый день муж и отец возвращается домой с работы с рассказом о том, что его пытались убить, а с другой стороны, не все отцы отмывают большие деньги из Восточной и Центральной Европы.

— Мы хотели бы поблагодарить вас, Джонни, — сказала жена Босса.

Забрав детей, Кэррик, конечно же, ничего им не сказал. Проводил взглядом наверх, а потом спустился в дежурку. Интересно, что им сказали. «У папы был тяжелый день»? Нет, такое не пройдет.

Эстер слегка подтолкнула дочь локтем, будто что-то затевалось, и девочка встала с дивана и скрылась за спинкой, откуда появилась уже с большим, просто огромным, букетом цветов. Такого количества красных роз в одном букете Кэррик еще не видел. Знал ли кто-нибудь, что ему нравятся эти ребята? Джордж и Роб знали. Лицо девочки выражало особое чувство, в котором смешались благодарность, страх и уважение — наверно, ей только что сообщили, что Джонни рисковал собой ради ее папы. Она исполнила реверанс, который, должно быть, разучила в свои девять лет, занимаясь в танцевальном классе частной школы, отдала ему цветы, и Кэррик понял, как сильно привязался к ним, как полюбил за их добродушные, невинные шутки в машине.

Он покраснел и почувствовал, как горят щеки. Никогда еще Джонни Кэррику не дарили цветы.

— Это вам, Джонни, с нашей благодарностью, — сказала Эстер Гольдман. — Можете подарить их дорогому для вас человеку.

Он держал цветы под мышкой. Эстер, конечно, не была невинной овечкой и знала, какими делами занимается муж, но ей досталась определенная роль, и она ее играла. Она взяла детей, прошла мимо них с Виктором и вышла из комнаты. Кэррик и забыл, что Виктор в комнате — скрестив руки на груди, он молча стоял и наблюдал.

Иосиф Гольдман моментально оживился, словно получил заряд энергии, выпрямился и заговорил совсем другим тоном: