Ударная война - Сергей Зверев Страница 26

Батяня отрицательно качнул головой:

– Не похоже. Если бы так было, нас уже встречали бы. А так – припоздали на несколько минут. Скорее всего, в поезде был кто-то еще, который видел, как мы сошли именно здесь. Вот и отзвонился, правда запоздало, но это нам помогло. Еще бы чуть-чуть, и все.

Не сдержавшись, ударил кулаком по колену.

– Твою медь, как же мне надоела эта неизвестность!

Кравцов вообще рубашку снял, подумав, обмахивался ею. Посмотрел в направлении Белогорска.

– Как быть-то теперь, Батяня? Судя по всему, полиция на нас охоту откроет, да и рожи наши она наверняка знает. В городе уже не покажешься, мигом скрутят. Даже уехать не сможем, наши данные им наверняка известны. Даже телефон, мля, не купишь без приключений.

– Прорвемся. Не в первый раз.

– Это-то понятно. – Никитин хмыкнул. – Но только в каком направлении прорываться, Батяня? Против ментов особо не попрешь, у них разговор короткий – убит при сопротивлении или при попытке бегства.

Лавров смерил его недовольным взглядом.

– Не раскисать, старлей. Что-нибудь придумаем. Должны придумать, должны. Не найдем боеголовку – назад дороги не будет. Или под суд, или…

– В смысле?

– В прямом. Эту разведку хрен поймешь, посчитают, что мы много знаем, и такой нам переполох устроят, что мало не покажется всем троим. Тут только один выход – раз взялись, значит, найдем и уничтожим, иного быть не может.

Никитин пересел на другое место – тянуло сыростью в поясницу.

– Но как?

Лавров и сам не знал, что делать, но надеялся со временем определиться.

– Думать надо. Думать, как на четвертого выйти. У него оружие и спецсредства, как только выйдем на него и вооружимся, то нам сам черт не страшен. Достали эти шпионские игры, честное слово, будем действовать по-нашему, прямолинейно и жестко.

В натуре – нашли, взорвали, и – до дому.

Кравцов перестал обмахиваться рубашкой; уже остыл достаточно. Принялся надевать ее.

– Но как дать объявление о покупке козы, если в город хода нет? Там и газета под наблюдением? Ну, дадим объявление, позвонит продавец этой гребаной козы, придем смотреть товар. Едва сунемся, так сразу и повяжут. А то и вовсе…

Недалеко хрустнула ветка. Все трое мгновенно пригнулись и превратились в слух. Лавров пихнул Кравцова в бок и указал налево. Старлей кивнул и неслышно исчез в кустах. Через несколько минут вернулся; оказалось, что причиной хруста был ветер – дерево старое, скрипит характерно, похрустывает, того и гляди рухнет.

– Точно?

– Обижаешь, Батяня, – тот скривился. – Все проверил, чисто на все сто.

Лавров вновь затронул тему операции, едва Кравцов уселся:

– Можно в принципе связаться с нашим командованием, рассказать обо всем, пусть высылают помощь или эвакуируют отсюда к чертям; группа раскрыта, задание сорвано, делать тут больше нечего. Пусть разведка и дальше в свои игры тешится, нам это ни к чему.

Сделал паузу:

– Но как потом жить после этого? Отступить и знать, что не сдюжил? Совесть будет грызть очень болезненно и очень продолжительно. По мне, так необходимо выполнить задачу до конца… А вы как, мужики? Ты, Серега, как считаешь?

Кравцов пожал плечами.

– Да хрен его знает. Но тебя, Батяня, не оставлю, ты меня знаешь.

– А ты, Костя, что думаешь?

Никитин отмахнулся:

– Нашли о чем спрашивать… Я с вами, мужики.

Лавров поднял вверх указательный палец:

– Стало быть, давайте думать, господа офицеры. У нас вся ночь впереди, времени предостаточно. Должна же дельная мысль посетить, ведь не последние дураки?

Ближе к рассвету сошлись на одном варианте: выдвигаться в ближайший к Белогорску населенный пункт, налаживать связи с местным населением, напоить, если придется, и уже при помощи какого-нибудь алкаша или простого любителя коз дать все-таки объявление в газету. Этот вариант имел больше всего шансов на успех. Кто заподозрит местного? Мало ли что купить захотел? К тому же была возможность самим выйти, пусть и случайно, на того самого «продавца козы», не будет же он в самом городе жить, наверняка где-то поблизости обретается, в какой-нибудь деревне. Всего-то дел, поспрашивать да разведать.

Настораживало только одно – если газета под наблюдением, то был риск потерять четвертого члена группы, пока не засветившегося; на него мог выйти противник, и тогда ни оружия, ни спецсредств не видать как своих ушей, действительно придется звонить непосредственному начальству и запрашивать эвакуацию, а то и вовсе добираться на попутках через всю страну… Если же газета не под контролем, то еще проще – скорая встреча с четвертым участником, разработка диверсии, реализация разработанного, и уже по домам со спокойной душой.

Позволив себе короткий сон под утро, десантники перекусили остатками продуктов, что покупали еще во время поездки и предусмотрительно взяли с собой. Припомнив карту, выдвинулись по направлению к станции Серышево. Предстояло пройти по лесу двадцать три километра, не выходя на дорогу и никак себя не обнаруживая. Плюс ко всему надо было преодолеть довольно широкую речку, не пользуясь мостом, ну и под конец – как можно дольше избегать встреч с местным населением, неизвестно, как отреагируют на троих незнакомых людей.

Может, и были такие предосторожности чересчур излишними, но майор привык относиться к делу со всей серьезностью, если уж брался, то никаких послаблений и халатности не допускал. Тем более в данный момент довольно многое было поставлено на карту, малейший промах мог очень дорого стоить, а последствия еще дороже.

* * *

– Вызывали, товарищ генерал?

Директор ФСБ кивнул утвердительно, посмотрев на вошедшего полковника Косарева.

Пригласил широким жестом:

– Заходи, полковник. Заходи.

Косарев прошел, сел в кресло, выжидательно глянул на генерала. Хоть и знал, о чем сейчас спрашивать будут, но тем не менее хранил молчание, да и что отвечать?

Доложить о том, что группа Лаврова благополучно добралась и сошла незамеченной с поезда? Или о том, что пришлось тайно отправлять специалистку из отдела слежения? Хм… если спросит, тогда да, придется поставить в известность.

Генерал закурил, в собственном кабинете мог себе это позволить. Молчание полковника ему не нравилось, но за последние годы привык к тому, что из этого разведчика мало что вытянешь: либо сам скажет по окончании операции, удачной или нет, либо ответит туманно-неопределенно.

Стряхнул пепел после минуты молчания:

– Чего-то не заходишь, полковник. Как дела, поделись?

– Работаем, товарищ генерал.

Директор ФСБ недовольно крякнул, поерзав в кресле. Уже понял, что разведчик ничего определенного не скажет. С одной стороны, хорошо, лишние уши не услышат секретной информации, и все будет идти гладко, как и до этого шло. Но с другой стороны, хотелось хоть немного знать о том, как идут поиски боеголовки и стоит ли надеяться на успех.