Святое возмездие - Михаил Серегин Страница 26

– Пошли.

* * *

Поначалу они хотели по возможности быстро провести разведку, чтобы просто сообразить, где находятся и куда направиться дальше. Но по мере того, как отходили от брошенной бронемашины все дальше, понимали, что возвращение за ней будет почти подвигом. Идти приходилось по пояс в холодной, грязной воде, сквозь завалы плавающего на поверхности воды гнилого камыша. Ветки хлестали по лицу, острые корни резали обувь Исмаилу и босые ноги – священнику. Над водой висели тучи до срока проснувшегося гнуса, а вода была настолько холодной, что у них разнылись не только ноги и поясницы, но даже зубы.

Они брели, цепляясь за стволы и корни, падали, поднимались и снова шли, а заросли все не кончались и не кончались. И когда они все-таки ступили на теплую, сухую землю, священник чуть не заплакал, таким приятным было это исходящее от нее ощущение надежности и покоя.

Он упал на молодую траву и долго лежал, смотря из-под ресниц, как плывут по синему небу белые, беззаботные облака. «Так ли будет, когда я предстану перед господом?..»

– Слышь, поп…

– Чего?..

– А зачем тебе сдаваться?

– То есть?

– Знаешь, – голос Исмаила был сух и сосредоточен. – Возвращаться можно по-разному. Давай вернемся победителями. Ты то есть вернешься…

– Я тебя не понимаю, – вздохнул и перевернулся на бок, так, чтобы видеть лицо товарища по несчастью, отец Василий.

– Все просто, батюшка, – выплюнул изо рта травинку мулла. – Я так понял, у тебя главный враг – этот Кузьменко, то ли заместитель он, то ли кто… в общем, брыкаловский человек.

– Ну? – Священник еще не понимал, куда он клонит.

– Ты ведь сам говорил, что скорее всего именно он тебя с губернатором подставил.

– Ну, говорил.

– Но ведь и он – человек! – Исмаил вскочил и сверкнул темными, яростными глазами. – Почему он на тебя охотится?! Почему не наоборот?!

– То есть?

– Давай его возьмем!

– Куда? – тоже привстал священник. Что-то он пока ни во что не въезжал.

– Он же в военном городке живет, верно?

– Ну… скорее всего.

– И не в танке. Да и не в казарме. Скорее всего в квартире. Помнишь, там есть такой дом для высшего командного состава?

Священник нахмурился. В военном городке он был только один раз, когда отпевал погибшего на учениях молодого лейтенанта. Вроде и впрямь есть там такой особенный дом… Точно! Его еще «командирским» зовут! Он оживился.

– Человек в своей квартире думает, что он в безопасности, – активно развивал свою мысль Исмаил. – А тут мы! По загривку и в прокуратуру его! Что мы, с тобой вдвоем одного паршивого козла не расколем?

– Да расколем, наверное, – нерешительно произнес отец Василий.

– Точно расколем! – с энтузиазмом потер ладони мулла. – Он же лет двадцать как штабной офицер! Чмо из бункера! Он, поди, и с парашютом никогда не прыгал! – Чувство собственного десантного, «небесного», превосходства так из него и перло.

В этом что-то было. Отец Василий понимал, что натворил уже столько всего, что хуже не станет, а ведь поменять акценты можно. Точно можно! Исмаил прав – Кузьменко придет к себе домой, ощущая полную свою безопасность, а тут он: «Здрасьте, я ваша тетя из похоронного бюро! Свежий труп заказывали?!»

«Ладно, хватит! – заговорило в нем христианское смирение. – Давай обойдемся без насилия!» Но собственное омоновское прошлое тоже не сдавалось. «По жабрам его! Руки за спину, мордой в пол, и поехали! За полчаса все как миленький выложит! И мне, и прокурору, и всем, на кого я ни укажу!» Настроение сразу поднялось.

Священник встал, со стоном переступил ногами – сильно саднили израненные ступни – и кивнул.

– Годится! Ты хоть знаешь, как туда добраться?

– А чего тут знать? Прямо до Ефимовки, там через реку и еще километров тридцать вверх по течению! Там и городок стоит.

– И ты мне поможешь? – испытующе посмотрел на муллу священник.

– Конечно, Вася! Чтоб православному священнику, да не помочь! – подмигнул ему Исмаил. – Что я, не русский, что ли?!

Они захохотали.

– Зови меня Мишаня, – протянул мулле руку для пожатия отец Василий. – Так меня парни усть-кудеярские звали.

– Заметано, Мишаня, – улыбнулся ему Исмаил и с чувством пожал протянутую ладонь.

* * *

Они отдохнули совсем недолго. А затем поднялись и, раздвигая руками камыши и ветки тальника, побрели в сторону Ефимовки. Давно уже давали о себе знать и хроническое недоедание, и многодневная усталость. Порой отца Василия качало, а в глазах начинали плавать разноцветные круги, и тогда они останавливались и немного пережидали.

Исмаилу приходилось еще хуже. И без того тщедушный, мулла вконец отощал, и его круглые черные глаза сверкали на худом смуглом лице, как сливы на блюде. Его кидало из стороны в сторону, пожалуй, не меньше, чем священника, но гордыня не позволяла Исмаилу признаться даже в усталости, и он упорно продолжал идти вперед, пока отец Василий не начинал понимать, что еще несколько шагов, и его товарищ просто свалится, и тогда его придется тащить на себе. Он окликал Исмаила и, ссылаясь на плохое самочувствие, падал на землю и ждал, когда дыхание Исмаила выровняется, а черты лица хоть немного разгладятся.

И тем не менее идти к намеченной цели было куда веселее, чем ждать неизвестно чего. Да и цель становилась все ближе и быстро обзаводилась яркими реалистическими чертами. Уже к вечеру они были возле Ефимовки. А ночью, просидев почти два часа в кустах, они дождались-таки, когда сторож уснет, и, вырвав цепной болт из лодки, по-индейски, не вставляя весел в уключины, стремительно умчались в темноту, чтобы всего через три – три с половиной часа выйти на другом берегу казавшейся бескрайней реки.

Эту ночь, уже на том берегу, они тоже шли. Было холодно, а под утро даже ударил легкий морозец, но они прекрасно понимали, что отсыпаться лучше днем, когда солнце прогреет воздух и даже немного землю, а сейчас надо собрать всю волю в кулак и идти, идти, идти… И лишь когда солнце стояло чуть ли не в зените, а на горизонте показались далекие туманные пятиэтажки военного городка, они заползли в лесополосу и обессиленно рухнули на плащ-палатку.

– Думаешь, мы его найдем? – уже засыпая, спросил священник.

– Аллах для того нас и послал, чтоб нашли, – пробормотал Исмаил и поплотнее прижался спиной к широкой и теплой поповской пояснице.

* * *

Отец Василий проснулся первым. Солнце уже село за Волгу, и снова начало холодать.

– Исмаил! – пихнул он товарища.

Тот не реагировал.

Отец Василий насторожился и приложил ухо к его рту. Мулла, слава господу, дышал. Намаявшись за время более чем суточного перехода и впервые за много дней оказавшись на прогретой сонышком земле, он просто спал, тихо, как ребенок. Священник вздохнул и принялся ждать. Но заря стремительно растворялась в чернилах ночи, быстро холодало, и отец Василий просто начал мерзнуть.