Моя любимая дура - Андрей Дышев Страница 26

– Где этот клуб находится? В рекламе есть адрес?

– Южнобережное шоссе, дом двести тридцать.

– Хорошо. И еще одно задание. Мне надо как можно больше узнать о человеке, которого зовут Антон Мураш.

– Это сразу не получится.

– А я и не прошу, чтобы сразу, – ответил я. – Но не затягивай.

– Придется обращаться к моим бывшим коллегам, к паспортистам, – вкратце обрисовал проблему Никулин. – А на это нужны деньги. Ты же знаешь – менты бесплатно не работают.

– Я оплачу все твои расходы, когда вернусь, – ответил я, с опозданием заметив, что проболтался.

– А куда это ты намылился? – не преминул полюбопытствовать Никулин.

– На кудыкину гору! – ответил я и тотчас отключил телефон. М-да, Никулин, конечно, не подарок. Впрочем, идеальных подчиненных, как и начальников, не бывает, но Ирина в этом отношении запросто давала Никулину фору. Во всяком случае, она никогда не совала свой нос в мои дела и терпеливо ждала, когда наступит особый случай, и я выпью на работе, и приглашу ее к себе на кофе, и меня потянет на откровенные разговоры, и все, что я доселе хранил от Ирины, выложу ей в виде душещипательной истории.

Официант, свин, внес коррективы в счет, вписав туда бутылку водки, которую я не заказывал. Пришлось прихватить ее с собой, завернув в газету. Не пойму, кто это первый придумал – плотно оборачивать бутылку газетой? Ведь все равно все знают, что это бутылка, она угадывается с той же легкостью, что и человек, загипсованный и забинтованный с ног до головы.

Дом двести тридцатый на Южнобережном шоссе находился слишком далеко, чтобы идти до него пешком, и мне пришлось взять такси.

– Отдыхаем? – радостно спросил водитель, заметив в моей руке газетный сверток.

С первого раза я в салон такси не попал – задел козырьком своей идиотской бейсболки верхнюю кромку дверного проема. Водителя это позабавило. Он громко, несколько противоестественно рассмеялся и выдал анекдот на тему «Таксист и клиент». Я еще не знал, что хочу узнать, посетив компьютерный клуб. Я плохо понимал сущность электронной почты и не разбирался в замысловатой паутине, которой она опутала планету. Но рефлекс сыщика гнал меня в то место, где еще сегодня утром был преступник – неуловимый, неосязаемый, как тень, как мрак. Зачем? Может, для того, чтобы его глазами посмотреть на стены клуба, ощутить воздух, которым он дышал, прикоснуться к предметам, к которым прикасался он, и понять что-то очень важное?

– Эх, как я вам завидую! – сокрушался водитель. – Вам, приезжим, здесь нравится, вы расслабляетесь, греетесь, купаетесь. А вот что делать нам, местным аборигенам? В этом смысле мы ущербные. Мы не можем поехать на юг, к морю, как это делаете вы. Мы тут живем, для нас это не юг, и море не радует, и водка не по карману.

Я давно заметил: словоохотливые таксисты считают справедливым увеличить стоимость проезда, присовокупив к ней – как дополнительную услугу – свою болтовню. Так и получилось. Когда мы подъехали к компьютерному клубу, он запросил такую сумму, что даже я, человек с неплохим достатком, почувствовал себя лихим транжирой и пьяницей, который позволил себе запредельную роскошь и промотал все состояние.

– По-моему, твоя машина столько не стоит, – предположил я.

Водитель не стал дискутировать на эту тему, но сумму сразу урезал вдвое. Маску доброжелательности он тотчас снял, чтобы я не смотрел на его радостное лицо бесплатно, и стал тем, кем был на самом деле: злобным дядькой с нездоровым желчным лицом и маленькими пустыми глазками. Вот же бывают чудаки на свете! Он думает, что его приветливость и доброжелательность нужны только мне. А вот медики уже повторять устали, что обладатели доброго и веселого нрава живут дольше и болеют меньше. Выходит, доброе отношение к окружающим выгодно в первую очередь самому себе.

– Здра-а-авствуйте! – протяжно приветствовала меня сотрудница клуба – полненькая девушка с мясистым, усыпанным угрями носом и короткой, под мальчика, прической. Она смотрела на меня со статичным выражением некоторого веселого изумления, словно я был в клоунском колпаке или с накрашенными губами.

Я оглядел небольшой зал, вдоль стен которого стояли выгнутые, как бумеранги, столы с компьютерами. Почти все станции были заняты подростками; скучковавшись по три-четыре человека у монитора, они смотрели на мерцающие экраны столь жадно и алчно, будто бы это были кассовые окошки, из которых всем подряд раздавали деньги. Из многочисленных динамиков раздавалась стрельба, выли мощные двигатели гоночных машин, что-то булькало, клацало, шлепало, словом, виртуальная жизнь бурлила, как пена в бокале с шампанским.

Полагая, что у девушки, которая встретила меня на пороге, мозг устроен по типу компьютерного процессора и работает столь же стремительно и четко, я с ходу объяснил ей суть моей проблемы:

– Сегодня утром, в десять часов, отсюда было отправлено электронное письмо на мой адрес, и я бы хотел узнать, запомнил ли кто-нибудь человека, который отправил это письмо, как он выглядел, как был одет, на чем приехал и в какую сторону потом поехал.

Девушка, ставшая необыкновенно похожей на удивленного ослика, некоторое время пялилась мне прямо в глаза, и губы ее были разомкнуты, и весь ее вид красноречиво говорил о бешеной работе мысли. И я уже был готов принять обвал исчерпывающей информации об убийце, как она медленно, как бы с трудом подбирая слова, уточнила:

– Простите, я не поняла… Вы хотите… Вы будете играть или только отправите электронную почту?

– Я хочу узнать, кто мне отправил письмо, – стараясь соблюдать качественную артикуляцию, сказал я. Наверное, девушка не разобрала мою невнятную речь.

– Вам письмо? – эхом отозвалась она и надолго замолчала, продолжая рассматривать мое глазное дно. Кажется, ее переклинило от моих вопросов. Нет, ее мозг совсем не был похож на процессор. Разве что на маломощную и к тому же испорченную бетономешалку.

Я начал излагать суть своей проблемы заново, на этот раз частями, медленно, помогая жестами и в адаптированном, как для детей, виде. Мое долгое и терпеливое разъяснение наконец принесло свои плоды. Девушка обрадованно воскликнула:

– Ага, понимаю, не дура… Сегодня утром? В десять часов?

И она снова задумалась. Я посмотрел по сторонам в надежде найти другого сотрудника, но в зале были только подростки, занятые играми. Пришлось мне свести информационный объем вопроса до минимума:

– А какая из этих станций имеет имя «ComClub4»?

Девушка снова обрадовалась, уловив в моем вопросе знакомые и понятные ей слова.

– Вот та, в углу. Кстати, она сейчас свободна. Идите и играйте, я ж давно вас приглашаю! А вы все никак решиться не можете!

Я с облегчением улыбнулся. Хорошо, что мы все-таки нашли общий язык. Очень сообразительная девушка! Вот бы посмотреть, как она в школе у доски рассказывала о законах валентности и сути алгоритмов. Я сел за монитор и открыл программу почтовых сообщений. Сразу проверил папку «Отправленные»… Увы, никаких писем на мой адрес здесь не значилось. Не будь дураком, убийца удалил копию. Ради очистки совести я открыл папку «Удаленные» и сразу увидел свой адрес и тему письма: «Привет, дружище!» Ага, все-таки лоханулся мой неприятель! Забыл выцарапать копию своего письма из «мусорной корзины». Я открыл письмо. Все сходилось – и текст, и дата отправления. Теперь уже можно было с полным основанием утверждать, что убийца отправил мне письмо именно с этого компьютера. Время отправления – десять часов три минуты. Компьютерный клуб открывается в девять. Даже если здесь было уже много посетителей, сотрудники клуба вряд ли бы не запомнили в толпе подростков взрослого мужчину лет тридцати пяти.