На то и волки... - Александр Бушков Страница 26

Автостоянка на Киржаче процентов на пятьдесят была самойнастоящей стоянкой, где любой обыватель мог оставить тачку – и, между прочим, очем он не подозревал, берегли его машину не в пример бдительнее, чем в иныхместах. Потому что стоянка параллельно служила еще явкой для «Аналитическогоотдела» и охранялась по-настоящему. Очень удобное место – здесь многое можнопроворачивать, не привлекая никакого внимания, если не следить специально,никто и не заметит, что человек приехал на «Фольксвагене», а уехал на«Жигулях»… Ну, и тому подобное. Не зря у подавляющего большинства автостоянок,стоит копнуть поглубже, непременно сыщется двойное дно – вплоть до порошочка стравкой…

Данил положил ключи от «Гольфа» в бардачок, вылез инаправился к высокой будке, крытой волнистой жестью. Из-за соседней «Волги»бесшумно вышла здоровущая бело-рыжая кавказская овчарка и двинулась за ним нанекоторой дистанции. При необходимости достаточно условного свистка из будки –и полетят клочки по закоулочкам…

Вторая дрыхла в конуре, посаженная на цепь по причинесветлого времени – впрочем, услышав хруст подошв по гравию, бдительноприоткрыла глаза, посопела носом и вновь зажмурилась.

Данил поднялся по шаткой лесенке ко «второму этажу»,склонился к окошечку и тихо спросил:

– Готово?

– «Немец» под шестнадцатым. «Жига» – у двадцатьпервого.

– «Жигули», – сказал Данил. – Все тихо?

– Как на морском дне…

Он забрал ключи и под эскортом бело-рыжей зверюги пошел квисевшему на проволочной ограде квадратику с цифрами «21», где ждала еготемно-вишневая «шестерка». Педантично просмотрел извлеченную из бардачкадоверенность на его имя, выданную, понятное дело, аналитическим отделом АО«Интеркрайт». Полюбовался, как овчарища сопровождает боязливо косившегося нанее мужичка пенсионного возраста, доверившего стоянке антикварный«Москвич-403», включил мотор и не спеша выехал в ворота.

«Третьей точкой» именовался парк культуры и отдыха, до сихпор ностальгически носивший имя товарища Ник. Островского – хотя «Голосдемократии» за неимением лучшего занятия до сих пор регулярно требовализничтожить на карте города «одиозные имена, символизирующие тоталитарнуюсистему» (как всякие ярые демократы, лысые сорокалетние мальчики из «Голоса»представления не имели, в какую копеечку все эти переименования встанут принынешних ценах).

Конечно, со времен большевистского владычества произошлинекоторые перемены – у входа рядом с гигантской, сработанной на века стелой«Шантарск орденоносный» примостился киоск с богатым ассортиментом импортныхмороженок, вход был платный, а внутри дымились обломки досок под полусырымишашлыками («баранинка», уверяли завзятые пессимисты, вчера еще лаяла и вилялахвостиком), стояли потертые плюшевые Чебурашка с Тигрой, живой молодой верблюдстоль же плюшево-потертого облика, и расхаживал вперевалочку медвежонок – всеэто была вотчина фотографов.

У мангала остановилась изрядно поддавшая компания с трезвымротвейлером на поводке. Стриженные по-качковски ребята оживленно дискутировали:нужно взять шашлычок на пробу и дать ротвейлеру, если он сожрет, можно спокойнобрать самим, а если побрезгует, значит, это точно собачина, и шашлычника нужнотут же мочить… Пузатый «шашлычник» в грязном белом фартуке с восточнымфатализмом ждал результатов дискуссии и дегустации, приговаривая, впрочем:

– Слушай, а если он нэ станет жрать из-за того, что ужепокушал, да? Я виноват, что он накушанный, да?

Данил прошел мимо, отмахнулся от фотографов, свернул налевои не спеша добрел до невидного бронзового бюстика товарища Ник. Островского,каким-то чудом не замеченного охотниками за цветным металлом (правда, толькостарожилы помнили, что под толстым слоем синюшно-бледной краски кроетсябронза).

Соловей уже сидел на скамейке, философским взором провожаяакселераток в чисто символических юбчонках – что свидетельствовало о егонормальной сексуальной ориентации, резко расходившейся со вкусами большинстваего сослуживцев мужского пола. Этакий современный джинсовый мальчик, журналистновейшей формации, сформировавшейся как-то незаметно с крахом коммунизма. Изтех, что заметочку о самоубийстве бросившегося из окна пенсионера непременносопроводят заголовком типа «Птенчик выпал из гнезда», за пару зеленых бумажекпробьют что угодно «на правах рекламы», сенсацию выкопают из-под земли – ипорой, как показывает печальный пример небезызвестного Холодова, помимо своейволи попадают в павшие герои, не в силах вовремя сообразить, что жизнь бываетсложна и жестока. Данил относился к ним, в общем, спокойно. Они попростту былид р у г и е. Совсем не такие, как он и его сверстники в молодости. Самоезабавное, что по юности лет эти сопляки, полагавшие себя крутыми репортерамиа-ля Юнайтед Стейтс, не понимали одной простой истины: за каждым молодым поколениемнепременно идет следующее, со своими модами, вкусами и обычаями, и предыдущееавтоматически попадает в разряд «стариков»…

А в качестве информатора Данила этот мальчик полностьюустраивал – деньги брал не зазря, поток сплетен и новостей гнал приличный.Пожалуй, если нарисуются обещанные налоговые льготы, можно и в самом делезаложить свою газету, поставив Соловья редактором – впрочем, когда это властивыполняли обещания о снижении налогов? Ладно, в любом случае своя газета,похоже, необходима, Кузьмич явственно намекал пару раз, что собирается-такиготовить штурм Госдумы…

– Здорово, Толик, – сказал Данил, усаживаясь.

– Привет, шеф. Попкорна хотите?

– Давай, что ли, – Данил запустил три пальца в егобумажный пакетик, старательно прожевал. – Бог ты мой, на каждом углу этакукуруза, вот бы Никитка порадовался…

На сей раз он был само благожелательство – мирно беседовалидва деловых человека, делавших свой маленький бизнес. Данил в свое времяназубок заучил «Инструкции о секретных сотрудниках», составленные некогдаотнюдь не бесталанными чинами Отдельного корпуса жандармов – что там ни говори,а господа в лазоревых мундирах работать умели, за что их товарищ Феликсотстреливал потом с поразительным рвением (обидевшись еще и на то, чтолазоревые не стали помогать ему с т а в и т ь Чека, пришлось призывать напомощь генерала Джунковского из бывшего царского МВД, благодаря чему генерал идожил аж до тридцать шестого, когда его достал-таки Сталин, наводивший глянецна историю ВКП(б) и убиравший всех, кто мог своими воспоминаниями подпортитьимидж дедушки Ильича…).