Черная смерть - Иван Стрельцов Страница 25

Команда к действию прозвучала, и вспомогательные силы налетчиков стали выдвигаться на исходные позиции. Первыми появились Спотыкач и Конвой, одеты они были как крестьяне, приехавшие торговать на рынок. Старые засаленные матерчатые кепки, основательно потертые широченные джинсы, растоптанная обувь, завершала общее впечатление недельная щетина. Длинный плащ-дождевик на Конвое и просторная куртка-штормовка дополняли и без того колоритные портреты, при этом надежно скрывая от посторонних глаз автоматы. Двое наемников полдня скитались по базару, ближе к вечеру они появивились возле «винарки», расположенной неподалеку от банка и обосновались возле веселой компании любителей выпить на халяву. Мы на месте, — поднеся ко рту стакан с непонятным красно-бурого цвета напитком, пробормотал в спрятанный в рукаве микрофон рации Конвой. Никто ему не ответил, в этой операции отсутствовал координатор. Следом появился Ловкач, он был в темно-синем рабочем комбинезоне с надписью на спине «Кабельное телевидение», в правой руке он держал большой крутобокий чемодан.

Ловкач сверился по адресу на «заявке» и скрылся в подъезде одного из домов на соседней улице. Дом оказался дореволюционной постройки, никогда не видевший капитального ремонта. Внутри было темно, стоял устойчивый и резкий запах кошачьей мочи и блевотины, но эти нюансы нисколько не смущали бывшего офицера армейской разведки. Он быстро поднялся на последний этаж, откуда на чердак вела металлическая лестница, вход в который закрывала узкая хлипенькая дверь с устрашающе огромным навесным замком. Позиция была обследована и досконально изучена. Ловкач вытащил из нагрудного кармана плоский ключ-отмычку и быстро открыл замок. На чердаке стоял сухой удушливый запах горячей пыли. Сквозь пыльное чердачное окно, засиженное мухами и сплетенное паутиной, открывался великолепный вид на городские постройки: банк, конечную остановку маршрутных такси и перекресток двух соседних улиц, по которым неслись плотным потоком автомобили. Верный признак начала часа пик.

Ловкач снова запустил руку в нагрудный карман и извлек миниатюрные пассатижи, которыми тут же стал выдергивать гвоздики из оконной рамы. С последним гвоздем стекло само выпало на руки наемника, и в помещение чердака ворвался густой уличный шум.

Отложив в сторону стекло, Ловкач спрятал пассатижи карман и, опустившись на левое колено, открыл чемодан в котором, как в матрешке, находился элегантный кожаный кейс. Вытащив наружу «дипломат», наемник щелкнул замками и открыл крышку. Внутри оказался аккуратно уложенный «джентльменский набор»: короткоствольный автомат «АКСУ», мощный оптический прицел, черный цилиндр глушителя, под которым уместился 30-миллиметровый бесшумный гранатомет, внешне похожий на крупнокалиберный пистолет со скошенной вовнутрь рукояткой. В самом низу лежали пластиковый выгнутый автоматный магазин и три цилиндрической формы реактивные гранаты. Сорок секунд потребовалось Ловкачу, чтобы собррать бесшумный гранатометный комплекс «канарейка», в середине восьмидесятых годов пришедший на смену первому варианту — «тишине». Оружие спецназа ГРУ, изготовленное для диверсионных групп, действующих в глубоком тылу противника. При помощи кумулятивных гранат диверсанты могли запросто на расстоянии трехсот-четырехсот метров выводить из строя станции РЛС, легкобронированную технику, взрывать арсеналы и поджигать бензохранилища.

Свою «птичку» старший лейтенант Бруйко получил летом девяносто второго года, когда на берегах тихой речки Днестр вспыхнула гражданская война. Несколько месяцев длилась шовинистическая истерия, изрядно подогретая местным вином. Молдаване вообразили себя частью великой Румынии и пожелали как можно быстрее воссоединиться с метрополией. Такой ход событий абсолютно не устраивал русских, украинцев и молдаван, строивших на берегах Днестра промышленные предприятия, они не желали становиться румынами. В конце концов словесное противостояние переросло в вооруженный конфликт. Молдавские гвардейцы под руководством румынских офицеров-советников вторглись в Приднестровье. Покорить или уничтожить инакомыслящих являлось задачей второго плана, главное для наступающей «гвардии» было захватить воинские части и арсенал 14-й армии. Военному руководству армии, подчиняющемуся Москве, строго-настрого было приказано не вмешиваться в конфликт. Но как же не вмешиваться, когда «гвардейцы» окружили расположение инженерно-саперного полка, обещая устроить резню, если военные не сдадут технику и оружие. А территории полка — это не только склады, ангары и казармы, но еще и офицерский городок, в котором находились сотни семей офицеров и прапорщиков. Как же тут не вмешаться? Командование приняло единственное на тот момент правильное решение: собрало в штабе офицеров спецназа, молодых и неженатых, объяснило им задачу, вооружило самым лучшим, переодело в «гражданку» и сказало «фас»… Двенадцать офицеров против нескольких сот вооруженных крестьян, усиленных профессионалами из румынской армии и несколькими броневиками. Все равно это был не бой, а побоище, как если бы на полчище дворняг набросилась свора бойцовых псов. Полчаса потребовалось спецназовцам, чтобы сжечь все броневики, основательно потрепать «гвардейцев», обратить в бегство пьяное войско и разблокировать полк. Потом была эвакуация женщин, детей, боевой техники и солдат. Опустевшую территорию заняли казачьи отряды, к которым до «особого распоряжения» и примкнули спецназовцы. Все они официально считались уволенными в запас, и, когда вооруженный конфликт закончился, то те, кто остался в живых, решили не сдавать секретные гранатометные комплексы. Да этого никто и не требовал, командование армией поменялось, а нового командарма в тот момент больше волновал политический пиар.

Вернувшись домой, Ловкач спрятал «канарейку» и отправился воевать в Югославию. Только однажды он достал комплекс — в прошлом году, когда его наняли для деликатной миссии в Африке. За использование бесшумного комплекса Игорь снял с заказчика лишних двадцать тысяч евро. Теперь же на кон было поставлено куда больше, этому смертоносную и бесшумную «канарейку» бывший старлей использовал без сомнений и сожалений.

Убедившись, что оружие отлажено как надо, Ловкач тянул затвор, досылая патрон в патронник, потом вставил в ствол гранатомета реактивную гранату. И только после этого достал из кармана комбинезона портативную рацию и произнес кодовую фразу:

— Я на месте…

Мимо «винарки», где вовсю с местной босотой «гудели» Спотыкач и Конвой, проехал черный с хромированными дугами мощный мотоцикл «Хонда». В изогнутом седле стального коня как влитые сидели двое молодых наездников, затянутые в облегающие кожаные костюмы, их головы скрывали черные шлемы с темно-синими забралами. С плеча пассажира, вернее пассажирки, свисала большая спортивная сумка, из которой торчали рукоятки двух теннис ракеток. Муляж, скрывающий пару автоматов. «Хонда» промчалась мимо серого особняка «Учен-Банка» и замерла перед выездом на пересекающую улицу. Цезарь поставил мотоцикл так, чтобы вместе с сестрой видеть главный вход банка.

— Мы на месте, — доложила во встроенный в шлем микрофон рации Клео, поправляя тяжелую сумку…

— Прикрытие на исходных, — отключая рацию, сообщил своим помощникам Скок. Они вчетвером, одетые как самые настоящие работяги-маляры, с утра околачивались по девятиэтажному дому, почти вплотную примыкавшему ко двору банка. Переносили какие-то ящики, грязные ведра и малярные кисти на длинных рукоятках. Любопытным жильцам объявляли, что идет подготовка к капитальному ремонту. Те удовлетворенно кивали. Чуть позже во двор въехал крытый грузовик и встал рядом с бетонной оградой.