Предельные полномочия - Сергей Зверев Страница 24

Выполняя план, разработанный на их встрече с Догерти, он отправился в Андиану. Причем не обычным порядком, прямым рейсом в столицу страны Санталью, а, так сказать, сбоку, совершенно нелегальным образом. Прилетев в соседнюю Колумбию, Фернандес снял номер в отеле. Зарегистрировался он под своим именем, но как бизнесмен, прилетевший в страну по делам фирмы. Соответственно он в тот момент и выглядел: типичный гринго, правда, с небольшой примесью индейской крови, в строгом деловом костюме, с кейсом в руке. Портье он предупредил, что ему придется часто разъезжать по окрестностям Боготы, поэтому он не всегда будет ночевать в отеле — пусть администрацию это не беспокоит. Тут же, у портье, деловитый американец узнал адрес ближайшей конторы по прокату автомобилей.

Не откладывая дел в долгий ящик, мистер Фернандес тут же и отправился в первую деловую поездку — все в том же строгом костюме, только теперь вместо кейса в руках у него была дорожная сумка — пожалуй, чуть простоватая для американского бизнесмена, но, возможно, мистер Фернандес был по натуре прижимист. И он действительно направился в прокатную контору, где нанял на неделю старенький, но надежный джип.

Вот только дальнейшие действия мистера Фернандеса были несколько странными для бизнесмена. Вместо того чтобы сразу отправиться в путь, он зачем-то заехал в кафе средней руки, где сразу же направился в туалет. А вышел из него спустя несколько минут уже не мистер Фернандес, американский бизнесмен, а кто-то совсем другой. Это был типичный местный житель, почти чистокровный индеец, по виду — то ли мелкий торговец, то ли владелец небольшой фермы. Деловой костюм куда-то исчез, вместо него сеньор Фернандес (ставший лет на десять старше) был одет в мятую футболку и старенькие джинсы.

В таком виде, не привлекая ничьего внимания, Норман выехал из Боготы и направился к андианской границе. Здесь, отыскав заросшее кустами ущелье, он по известным ему одному приметам нашел маленькую неприметную пещеру. Из нее разведчик извлек сверток, в котором находился тщательно смазанный многозарядный «Люгер», рация и еще кое-какие вещи, нужные в походной жизни. Здесь же, в кустах, он оставил джип, закидав его камнями и ветками. Затем пересек границу, которая в этих местах никак не обозначалась и не охранялась, и двинулся на запад — в тот район, где на реке Рио-Глория строилась новая гидростанция и недавно пропали четверо русских энергетиков.

С этого часа и до сегодняшнего дня агент Фернандес не знал ни минуты покоя. Он не ходил по дорогам и даже по лесным тропам — в этих местах они часто бывали заминированы. Норман толком не спал — в любой момент можно было ждать нападения. Минуя часовых, он подкрадывался к тщательно охраняемым лагерям «лесных братьев» разного толка и поблизости от них беседовал с разными людьми. И хотя они были его агентами, он не мог быть уверен, что не получит пулю в лоб или нож в спину — ведь агента можно подкупить или запугать, и он будет уже на стороне твоих врагов.

Профессия приучила его никому не верить и трижды проверять любые данные. Так он и поступал, методично отрабатывая версию, изложенную Джоном Догерти и проверяя один вариант за другим. Он побывал и на крошечной стоянке «Тупака Амару», и в расположении «ультрас», рядом со штабом самого Орельяно, и на плантациях дона Этторе.

И лишь когда вся самая трудная работа была сделана, все прочие версии проверены, Фернандес позволил себе под конец некоторое облегчение — визит в один из отрядов «контрас», действовавший на реке Путимайо. Отрядом командовал Кристиан Сереседа — один из подручных руководителя армии «контрас» Марсело Пинто. Никто во всей Андиане не догадывался, что Сереседа, ближайший сподвижник «генерала Пинто», на самом деле является сотрудником того же самого Управления, что и Норман Фернандес, и что его настоящее имя — Норберто Лимберг. Он был внедрен в среду андианских политиков еще шесть лет назад, когда правые находились у власти. Вместе с ними пережил гражданскую войну, победу левого правительства Браво; тогда вместе с Пинто ушел в подполье и стал одним из командиров «контрас».

Фернандес встал с кровати и направился к умывальнику. В этот момент ему почудилось какое-то движение за дверью. Быстрым движением он скользнул в сторону, уходя от возможного выстрела; еще шаг — и он оказался у кровати и дотянулся до лежавшего под подушкой «люгера».

— Вот и отлично! — послышался из-за двери знакомый голос. — Надеюсь, теперь мне можно войти?

— Тебе всегда можно, Берт, — ответил Фернандес, бросая оружие на кровать и возвращаясь к умывальнику. — Ты ведь тут хозяин. Но лучше все-таки стучаться. Или ты испытывал мою реакцию?

— Может, твою реакцию, а может, свою судьбу, — заметил Лимберг, входя в комнату и садясь за стол. Это был высокий человек, худощавый, но очень жилистый и гибкий, как пантера. В отличие от Фернандеса, в нем не было индейской крови; скорее он со своими черными вьющимися волосами и курчавой бородкой был похож на одного из испанских конкистадоров, что когда-то вторглись в эти края, разрушив империю инков.

Норберто молча ждал, пока Фернандес умылся, вытерся чистым полотенцем (еще одно удовольствие, недоступное в сельве) и одел рубашку. Потом сказал:

— Я пришел, чтобы поговорить. Ты ведь хотел поговорить со мной наедине, верно?

— Да, хотел, — ответил Фернандес, садясь на кровать. — До меня дошли странные слухи…

— О, не сомневаюсь! — воскликнул Лимберг. — У тебя, Норман, всегда была отлично поставлена информация. И хотя я хорошо знаю своих парней, кто-то из них наверняка сливает тебе новости. И что же за сообщения тебя удивили? Тебе сообщили, что я сделался наркобароном и поставляю на рынок больше коки, чем сам дон Этторе? Или что я перешел на сторону президента Браво? Давай, выкладывай, что там на меня накропали!

— Нет, ни о коке, ни об измене речь не идет, — отвечал Фернандес. — Но утверждают, что именно ты повесил сенатора Понце, которого вы захватили в плен. Кроме того, ты застрелил перед строем одного из своих сержантов. К чему такая жестокость? Захватывать пленных, тем более крупных политиков, полезно — это повышает наш авторитет. Но зачем их убивать? Так никто не делает! И я понимаю, что надо поддерживать дисциплину, но почему такими методами? Потом — с одной стороны, повешенный сенатор, а с другой, говорят, что ты отпустил на все четыре стороны группу захваченных тобой солдат правительственного батальона. Как это понимать?

— Не понимаешь… — покачал головой Лимберг. — Да, понять такое трудно. Попробую объяснить. Видишь ли, сенатор Понце был не просто наш политический противник, соратник президента Браво. Это был редкостный мерзавец, вор, растлитель малолетних. Он украл все деньги, выделенные правительством на борьбу с детской беспризорностью. Кроме того, мой агент доставил мне видео, доказывающее, что он педофил и убийца. Но что бы я стал делать с этими сведениями? Передал в суд? Президент никогда бы не дал в обиду своего сенатора. Так что пришлось судить его самому.

Что еще тебя обеспокоило? А, сержант Вальдо! Я казнил его за жестокость. Выяснил, что он издевался над пленными и индейцами из здешних деревень, и расстрелял без всяких колебаний. А солдат отпустил, потому что это были молодые новобранцы, ребята, еще не нюхавшие пороха и не знающие жизни. Мне стало их жалко, вот и отпустил… Вот, кажется, я все тебе объяснил. Но у тебя наверняка есть еще вопросы.