Гарпун для Акулы [= Живой щит ] - Сергей Зверев Страница 24

Арсенал центра, укомплектованный практически всеми образцами мирового стрелкового вооружения и боеприпасами к ним, пополнялся чуть ли не каждый день. Сюда доставляли даже оружие, которое только-только начинали испытывать.

На полигоне Виктор первым опробовал винтовку «страйкер», разработанную как оружие для борьбы с терроризмом и применения в специальных операциях, с закрытыми глазами мог разобрать штурмовую винтовку «Р-5» — модифицированный вариант израильской «галил» с прикладом, специально удлиненным для здоровяков-солдат, высокорослых наследников гордых буров. В центре имелся и новенький, с иголочки, ручной пулемет «СС-77», только что поступивший на вооружение армии ЮАР.

— Что у нас за страна! Тратит такие средства на тех, кто только вчера с ветки слез! — не выдерживал Новиков. От возлияний Миши Сурова Виктор успел отвертеться. — Стрельбы через день, ночные выезды на полигон! Я понимаю, готовят элитных солдат! А ко мне во взвод присылали ребят из учебки, так они всего два раза из «калашникова» — то стреляли.

— Ни макарон, ни патронов, — скорбно вздыхал осоловевший Миша.

О, великие полководцы прошлого! Если бы вы слышали афоризмы, которые приписывал им захмелевший переводчик, то дружно перевернулись бы в гробах!

Суров громоподобно отрыгивал, лез ногой в таз, проверяя, как охлаждается «Козацкий напий», и затягивал похабные песни, стараясь взять ноту повыше. Утром он скатывался с кровати, бежал в ванную глотать воду из-под крана, а вернувшись, заискивающе заглядывал в глаза Новикову:

— Очень куролесил ночью? Прости, Виктор! Сломленный человек, жертва мирового противоборства социализма и капитализма…

После каждого ночного буйства Суров закутывался в одеяло с головой, отворачивался лицом к стене и засыпал.

Сон его был беспокоен. Он всхлипывал, скрежетал зубами, бормотал проклятия, адресованные кому-то невидимому.

Новиков, повинуясь привычке, от которой не отказывался даже в Афгане, перед сном читал. В библиотеке центра помимо специальной литературы имелись малотиражные издания по этнографии, истории и другим областям человеческих знаний. Книги были совсем новенькие: по всей видимости, их не часто брали в руки.

А между тем в строгих, неброских брошюрах Института востоковедения Академии наук СССР, в дневниках русских офицеров, путешествовавших по Центральной Азии и Туркестанскому краю, находил он ответы на многие вопросы о самой долгой и едва ли не самой бесславной войне в истории России.

В душе старлея закипала крутая волна.

«Неужели никогда не наступит предел глупости? — с тоской думал он. Неужели мы ничему не научимся?! Какие идиоты поставляли Брежневу информацию о народной революции, о ростках социализма? Зачем штампуем террористов и диверсантов, которые расползутся по всему миру?

Устроят переворот в отдельно взятой стране, назовут его революцией и пригласят нас штыками поддерживать так называемую власть народа. Карусель завертится по новой. Нацепишь ты, Виктор Новиков, „АКС“, подсумок с гранатами и ать-два — вперед!»

Он был уверен — остальные офицеры в глубине души задают себе те же вопросы. Ради чего они сражаются, подставляют себя под пули, годами не видят родных?

Да, кое-кому просто нравится убивать. Убийство — психологический наркотик. Только когда последний вздох вырывается из подрезанного горла жертвы, убийца и может, подобно Фаусту, воскликнуть: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!»

Виктор отличал таких людей внутренним чутьем, почти физически ощущал, как от них исходит леденящий холод.

Среди инструкторов центра подобных монстров не было.

Новиков считал это парадоксом. Ведь убийство — неотъемлемый элемент работы солдата, тем более спецназовца.

Своими сомнениями он поделился во время контрольных стрельб с подполковником Пироговым. Старый вояка смачно сплюнул, пригладил седой ежик волос и сказал:

— Закрученно мыслишь, старший лейтенант! Из училища тебя не выгоняли?

— С отличием закончил… Почти…

— Странно. У нас не любят сложных вопросов. Я тебе по своему разумению растолкую. — Подполковник наморщил лоб. — Убивать для нас — необходимость. Так?

— Да, конечно!

— Но если начинаешь кайфовать от этого дела, то ты — покойник!

— Расшифруйте, товарищ подполковник.

— Психи сами себя под монастырь подводят! От ножа ты как спасаешься?

— Блоком. Упреждающим ударом.

— От пистолета?

— Попробую выбить…

— Правильно, Новиков. Но если есть возможность и долг позволяет, лучше убежать. Басни про храбрецов без страха и упрека оставим для дебилов…

— Оставим, товарищ подполковник…

Пирогов увидел, как ушли в «молоко» трассеры, выпущенные из ручного пулемета расчетом ангольцев, и разразился витиеватой тирадой.

— Капитан! — заорал он, обращаясь к инструктору ангольцев. — Сунуть бы тебя головой в мясорубку! А котлеты твоим героям на обед! Когда они «ПКМ» освоят? Твои чудобогатыри просто волынят, а ты им мозги вставить не можешь! — Пирогов снова повернулся к Виктору. — О чем мы говорили?.. А, вспомнил! Психически полноценный солдат способен реально оценить обстановку и избежать ненужных крайностей. Он пойдет на риск только в случае необходимости: приказ, шанс провернуть громкую акцию. У психа инстинкт самосохранения притуплен, а порой вообще отсутствует. Он пьянеет от крови, впадает в бешенство! Поэтому первая пуля — ему! Такие долго на свете не живут! — Пирогов немного помолчал и с расстановкой произнес:

— И вообще, Новиков, мокрушники, о которых ты спрашивал, все поголовно онанисты!

Этот достойный самого Фрейда диагноз, поставленный старым воякой без тени улыбки на лице, уложил старлея наповал. Он захохотал, да так громко, что на секунду перекрыл треск ручного пулемета:

— Что вы говорите, товарищ подполковник?!

Пирогов строго и четко повторил:

— Онанисты и импотенты. Ради наслаждения людей убивают те, кто детей делать не может. Кончай гоготать, старший лейтенант! Медициной доказано! Подполковник вновь наморщил лоб и подкрепил свою теорию историческим фактом:

— Во Вьетнаме я с пленным лейтенантом «зеленых беретов» душевную беседу имел. Его отец адъютантом Аллена Даллеса — шефа американской разведки — всю войну служил! Информацией владел сам понимаешь какой! Так вот его папаша говорил: «Адольфу еще в первую мировую хозяйство оторвало. Его Железным крестом наградили, но осерчал он на людей сильно, поэтому войну затеял». Летеха по-научному, мне все объяснял, по теории Фрейда… Только не до Фрейда мне было. А жаль, побеседовал бы я еще с лейтенантом… — Пирогов усмехнулся чему-то своему.

Вечером Новиков пересказал все Мише.

— Пирогов — серьезный мужик! Мыслит верно, потому как многое на своем горбу вынес. Объяснил грубо, но доходчиво. А я дополню…