Седьмой воин - Алим Тыналин Страница 24

Ерофей поморщился от боли, помчался к кибитке Кокжала. Времени не было. Пригнув голову, ворвался прямо на коне, немного запутавшись в пологе.

Сабли и щиты с драгоценными камнями, копья с бунчуком, звериные шкуры, шелковые покрывала, персидские ковры. Кое-какие вещи знакомые, из злосчастного каравана Рузи. Неплохо устроился вожак.

– Не слышишь, что ли? Кокжал близко.

Кармыс копался в огромном железном сундуке. Рядом сложил горкой золотые браслеты, ожерелья и серьги. На Ерофея не обернулся.

– Уходим, Кармыс.

– Еще чуть-чуть.

– Ты спятил? Хватай, что можешь и побежали.

– Сейчас.

Ерофей подъехал ближе, наклонился, схватил стрелка за плечо.

– Поехали или силой заберу.

Кармыс вырвался. Отскочил в сторону, выхватил кинжал из-за пояса.

– Не подходи. Тут столько богатств, нам всем до конца жизни хватит.

– Кокжал близко, – повторил Ерофей.

Вгляделся в блестящие глаза Кармыса. Понял, что настаивать бесполезно.

– Езжайте, я вас догоню, – сказал лучник.

Ерофей вырвался из кибитки. Рванул из стойбища. Топот копыт и крики татей раздавались все ближе со стороны реки.

Проезжая мимо друзей, крикнул:

– Он не хочет. Уходим скорее.

И поскакал в степь.

Сасыкбай помчался за ним, следом Атымтай. Беррен топтался на месте. Потом ударил коня, и тоже понесся за Ерофеем.

Чуть погодя Ерофей оглянулся.

Часть татей проехала сквозь стойбище, и погналась за беглецами. А другие во главе с Кокжалом остановились возле главной кибитки. Ворвались внутрь.

Ерофей развернул коня.

Другие тоже сбавили ход.

Клубы пыли, поднятые копытами коней, застлали стойбище.

Наверное, Кармыс успел выбраться из кибитки другим ходом. Порядочный плут, у него всегда припасены запасные норы.

Улыбнулся Ерофей. Вот почему стрелок был так спокоен. Мог бы и догадаться московит, не маленький все-таки. А то устроил панику, как полоумный.

Хотел скакать дальше.

Бросил последний взгляд на стойбище.

И замер.

Из кибитки выбежал Кокжал. За ним другие тати, с саблями.

В руках у главаря длинное копье. На конце круглое, темное.

Прищурился Ерофей, вгляделся, и чуть не вывалился из седла.

Кокжал вздымал копье, и ревел от восторга. На острие насажена голова Кармыса.

Потряс головой Ерофей. Пригляделось, что ли?

Нет, так и есть.

Все-таки, не успел сбежать стрелок.

– Что у него в руках? – спросил Атымтай. – Неужели…

Сасыкбай приложил длань ко лбу, всмотрелся.

Беррен глухо застонал.

Ерофей отвернулся от заклятого стойбища.

Остальные тати приближались. Времени совсем не осталось. Скомандовал:

– Уходим.

И они поскакали прочь.

Да только далеко не уйти.

Сквернавцы сидели на хвосте. Упорно не желали отставать.

Несколько раз Ерофей оглядывался. Нет, не совладать с татями. Слишком много.

Сасыкбай мчался последним. Заметил беспокойство Ерофея, крикнул, указывая плетью:

– К реке надо! Там брод, оторвемся.

Ерофей кивнул.

Повернули коней к воде. Когда осталось немного, Сасыкбай вырвался вперед, показывая дорогу.

Ниже по течению, перед оврагами, река сужалась. Дно и впрямь мелкое. Тут и там из воды выглядывали округлые камни.

Усталые кони забежали на воду. Пошли к другому берегу. Брызги летели из-под ног.

Вскоре выбрались на сушу. У самой воды плотно росли кусты. Еле заметная тропка уходила от реки вверх по крутогору холма.

Кони фыркали. Ерофей потрогал запекшуюся кровь на раненой ноге, потрепал коня по шее. Попросил:

– Ты уж не обессудь, выручай.

Сасыкбай подъехал к нему вплотную.

– Вы езжайте, а я останусь. Задержу их.

– Чего это? – спросил Ерофей.

– Место здесь удобное. Даже я понимаю. Встану вон там, повыше, за кустами. И нападу на них.

– Ты спятил, старик? Мало нам Кармыса? Как мы тебя оставим? Нет, уходим вместе.

– Так надо, Ереке, – спокойно сказал Сасыкбай. – Ты сам знаешь. Я уже давно не жилец. От меня мало проку. Глаз выше бровей не поднять. А вот вы должны добраться до аула, и защищать его от Кокжала.

– Я тоже останусь, – сказал Атымтай.

– Нет, вы все уедете. Вы должны уехать. Или я перережу себе горло на ваших глазах.

Передние разбойники вынырнули из-за сопки, и поскакали к броду.

Ерофей поглядел на них, потом на старика. Кивнул.

– Пусть будет по-твоему, Сасыкбай.

– Мое настоящее имя Шакир, – ответил старик. – Я бы попросил передать последнее слово, да некому. Разве что Абдикену. И Серке. Жаль, что я с ним ругался.

Поглядел на татей, добавил:

– Краток был радости день.

Ерофей посмотрел на него, отвернулся, и погнал коня по тропке. Чуть помедлив, за ним последовали Атымтай и Беррен.

Заехав на верхушку холма, Ерофей оглянулся.

Неугомонный дед укрылся за кустами с топором за поясом. Взялся за валун, расшатывал, чтобы в нужный миг спустить вниз по дорожке. Словом, основательно приготовился задержать супостата.

Тати, меж тем, только вошли в воду.

Московит закашлялся. В боку кололо. Нога опухла. Конь захрипел, и помчался дальше.

Солнце стояло высоко. Невыносимая жара.