Диверсант - Юрий Корчевский Страница 23

Подойдя к ближайшей калитке, Саша пнул её сапогом. Остановившись посередине двора, громко крикнул:

— Рус, выходи!

За оконной занавеской мелькнуло испуганное женское лицо, потом загремел запор. Во двор вышел, опираясь на костыль, мужик лет сорока — без одной ноги.

Намеренно коверкая слова на немецкий манер, Саша спросил:

— Эта деревня как имя?

— Малиновка, пан офицер.

— Их бин зольдат. Я найн офицер! Где есть Гомель?

— Так вон там, пан солдат, — мужик махнул рукой, указывая куда-то за Сашину спину.

— Как далеко?

— Километров пятьдесят будет, — для убедительности мужик показал Саше пятерню с растопыренными пальцами.

— Днепр?

— Совсем недалеко, пан солдат. Часа три пешком.

— Дойче зольдатен тут марширойн? [1]

— Бог миловал. Вы — первый.

— Партизанен? Пуф-пуф?

— Откуда, пан солдат?

— Смотри! Если ты меня обманывать, я делать пиф-паф! — для убедительности Саша сложил пальцы правой руки в воображаемый пистолет.

Мужик перекрестился, не отводя глаз от Сашиной руки.

— Ком! Идти домой! — Саша махнул рукой в направлении избы. Мужик, часто оглядываясь, заковылял к дому и скрылся за дверью.

Основное Саша узнал и задерживаться в деревне не стал. Скоро начнёт смеркаться, а ему надо ещё ночлег отыскать.

Он вышел из Малиновки, спиной ощущая испуганные взгляды селян, и бодрым шагом направился на восток, время от времени переходя на лёгкий бег.

Когда стало темнеть, впереди открылось поле, а за ним — Днепр. Был он не так широк, как у Киева, где проезжал прошлым летом Саша.

Пересекать поле в темноте Саша не рискнул. Немцы могли поставить мины — хотя здесь-то зачем? Но рисковать он не стал и улёгся спать на опушке леса, подложив под голову ранец и сняв автомат с предохранителя.

Хоть и спал он вполуха, но проснулся ранним утром бодрым. Берег реки был скрыт от него плотной пеленой утреннего тумана, и сейчас это было ему только на руку. Он осторожно направился к реке, глядя под ноги — не видно ли где проволочки или свежего бугорка земли. Встречались такие холмики, но, скорее всего, их понаделали кроты. На всякий случай Саша их обходил.

Вот и Днепр. Как там у Гоголя? «Чуден Днепр при тихой погоде…» Однако Саше было не до красот природы. Он раздумывал — как перебраться вплавь, не замочив оружие? Форму немецкую Саша снял и отбросил в сторону — не пригодится она ему больше. Автомат оружейным ремнём притянул к ранцу. Ранец же водрузил на загривок, ремни плечевые зажал зубами. Даже если плеснёт водой на него — кожа ранца добротная, сразу не промокнет. Завершив, таким образом, все приготовления, Саша осторожно вошёл в воду и поплыл.

Течением его сносило в сторону, но Саша не сопротивлялся. Какая разница, на каком месте он выберется на том берегу?

Он уже преодолел больше половины пути, как почувствовал, что стал уставать. Ноги и руки отказывались повиноваться, ранец давил на плечи чугунной плитой. Нет, не зря он недолюбливал воду.

Добравшись из последних сил до берега, Саша вцепился в кусты и довольно долго пролежал так, тяжело дыша. И только выбрался на крутой склон, как услышал позади себя:

— Руки вверх, фашист!

— Да какой же я фашист? — не поворачиваясь, изумился Саша. — Свой я, сержант Савельев!

— Руки вверх подними, а то стрельну! — Из-за кустов вышел красноармеец с трёхлинейкой в руках. Он повёл стволом винтовки, указывая Саше направление: — Иди вперёд, и пусть командир роты решит, наш ты или немец!

Боец был совсем молоденький, от волнения голос его периодически срывался. Но Саша рад был, что попал на часового Красной Армии, а не на немецкий дозор. Всякое ведь могло случиться.

Часовой довёл его до брезентовой палатки, крикнув у входа:

— Товарищ младший лейтенант!

Из палатки вышел младший лейтенант с «кубарем» в петлице. Саша про себя невольно отметил, что староват он для младшего, скорее всего — из запаса призван. Лицо у лейтенанта было хмурое и утомлённое.

— Чего у тебя случилось, Дудкин?

— Вот, товарищ младший лейтенант, перебежчика с той стороны задержал. Из воды на наш берег выбрался.

— Разберёмся! Возвращайся в дозор.

— Есть! — на ходу козырнув, рядовой Дудкин убежал.

— Кто ты такой и что у тебя в ранце? — обратился младший лейтенант к Саше.

— Сержант Савельев, сто седьмой стрелковый полк, выхожу из окружения, — встав по стойке «смирно», представился Саша.

— Опять окруженец! Документы есть?

Саша опустил ранец на землю, развернул одежду, достал солдатскую книжку и протянул её младшему лейтенанту. Тот бегло просмотрел, зевнул.

— Почему не в форме?

— В негодность пришла, в деревне цивильное выпросил.

— Хм! В Особый отдел тебя отправить?

— Лучше оставить в части.

— Гляди какой умный! Автомат немецкий где взял?

— У немца отобрал.

— Молодец! Воинская специальность?

— Разведчик.

— О! Такие мне нужны. Считай — зачислен. У меня в роте — едва половина состава, да и то все зелёные, только призваны. Даже стрелять толком не умеют. На том берегу немцев видел?

— Нет. Разрешите одеться?

Саша стоял перед командиром раздетым — в том виде, в каком вылез из воды, и чувствовал себя неуютно.

— Разрешаю. В форму бы тебя одеть, да где тылы наши — не знаю.

Саша достал командирское удостоверение Шумилина и протянул младшему лейтенанту.

— Со мной вместе политрук выходил, погиб геройской смертью. Вот его документы.

— Это же сколько наших на той стороне осталось? Почти каждый день выходят. Мне приказано их на сборный пункт отправлять. Только ты не надейся! У меня в роте сержантов нет, из командиров только я. Вот и примешь взвод.

— Так я же только отделением командовал.

— Я срочную ещё в тридцать втором проходил, а потом учительствовал. Опыта тоже нет, однако приказали — исполняю. Пойдём в палатку, она у меня вроде штаба. Запишу всё, как положено. Я потом в полк данные передам. Тебя же на все виды довольствия ставить надо.

Командир роты переписал данные с солдатской книжки на лист бумаги и вложил его в планшет.

— Пойдём, представлю тебя взводу. Да, забыл совсем. Служить ты, сержант, будешь теперь в сорок четвёртом стрелковом полку сорок второй стрелковой дивизии. Меня зовут Иван Анатольевич Звягин, я — командир роты.