Огонь на поражение - Петр Катериничев Страница 23

Судя по тому, что ко мне благосклонно относились старушки библиотекарши и гардеробщицы, а девицы на проспекте или в метро проносились, как курьерский мимо полустанка Большое Козлятино, в образ я вошел.

С самого начала я предположил, что «топтунам» дали на мой счет довольно жесткую и серьезную накрутку, но ни в какие детали их никогда не посвящают.

Привычка же и стереотип работают железно. Плюс рутина этой самой «хвостистской» службы… Плюс толпы в метро… Плюс то, что оставили постоянных людей, и эти люди резонно так про себя рассудили, что никакой это не «важняк», просто «верхние» служивые отрабатывают вариант на всякий случай…

Короче, работать они стали без огонька и особой ответственности. Хотя и добросовестно.

А метро в Москве, как известно, в часы пик имеет ныне милую привычку сбиваться с ритма. И за семь-восемь минут народу набегает столько, что, ежели взметнуть на вытянутых руках парочку флагов, вполне может начаться несанкционированный митинг. С выражениями в адрес мэра, Президента, правительства, лиц кавказской национальности, масонов, гомосексуалистов и упоминаниями близких родственников всех вышеперечисленных.

Не скажу, что именно этого момента ждал всю сознательную жизнь, но последнюю неделю — уж точно. Предыдущий поезд просто-напросто высадил еще порцию пассажиров, в смысле — всех, и «топтуны», которые в подобных случаях страховались грамотно, здесь малость расслабились и оказались оттесненными далековато, чтобы отреагировать быстро. Вплотную остался лишь один, но опять же — слишком вплотную. Пришел поезд, и — народ ломанулся. Я не то чтобы тек, но «подтекал» в потоке, как и положено ученому-газетоведу, пропуская вперед кого ни попадя. Вагон набился под завязку, места — :на треть отощавшей от «гербалайфа» кильке. Мой «хвост» :рядом, локоть в локоть. Топчется, как перестоялый жеребец.

Время пришло!

Спортивное прошлое, его не пропьешь и в библиотеках томами не придушишь!

Когда двери уже пришли в движение, рывком двинул массу граждан внутрь вагона, думая лишь о том, чтобы какой-нибудь мудик не застрял в дверях другого и водителю не пришлось бы повторять операцию «равняйсь — отставить». «Топтун» шагнул было следом, но движение осталось незавершенным, — мой огрубевший от общения с библиотечным столом локоть вошел5 в его солнечное сплетение с резкостью ударного механизма «трехлинейки». Со схожим результатом: мужчина стал медленно и плавно оседать, словно от обморока. А двери тем временем сошлись, поезд тронулся. Впечатанный лицом в кожанку какого-то увальня, я подумал: вот она, свобода! Немного осталось: добавить равенство и братство. Ясное дело, в мировом масштабе. Не важно, что без их согласия, зато по справедливости.

Проехал пару остановок, поменял линию. Еще пару остановок. Теперь — до ближайшего автомата.

Набираю номер. Длинные гудки. Пять… Семь… Девять… Аут. ДРУГОЙ.

— Дежурная часть Б-ского РОВД. Капитан Данилов.

— Капитан Данилов, выясните, почему подполковника Крутова нет на месте, — произношу неспешным, начальственно-бархатистым баритоном. — Фактически выясните.

Я перезвоню через двадцать минут. — В последнюю фразу добавляю легкое генеральское раздражение. И — вешаю трубку.

Ход мыслей капитана Данилова, по-моему, я моделирую правильно. Подполковник Крутов — шишка, начальник окружного отдела по борьбе с организованной преступностью; значит, звонил генерал, никак не меньше, причем из центральной управы, этакий начальственный боров, и он что-то имеет к нашему Игорьку Крутову.

То, что он имеет, для генерала важно, ибо не поленился позвонить в дежурку, причем сам, а не через секретаря…

Как бы то ни было, Игорька капитану нужно разыскать и передать информацию, а уж он пусть сам решает — либо его «нет и неизвестно, где и когда появится», либо стоит сесть на телефон и дожидаться начальственного звонка…

Так что двадцать минут у меня есть. Верных. Длинный гудок. Еще.

— Секретариат банка «Континенталь». — Голос приветливый, почти интимный.

— Милая барышня, с Крузенштерном соедините, пожалуйста.

— По какому вопросу?

— По личному.

— Извините, я не могу этого сделать. Идет совещание директората.

— Жаль, что не Политбюро.

— Что?

— Это я о своем, о женском. Мне не важно, что там за совещание, мне необходимо поговорить с Дмитрием Ивановичем немедля! — От моей учено-газетноведческой интонации и след простыл. Строгость и начальственность.

— Извините — нет. Во время совещания я не имею права соединять кого бы то ни было с кабинетом генерального, если на то не было специальных указаний.

Представьтесь, я доложу Дмитрию Ивановичу, он соединится с вами…

Представьтесь… Легко сказать… По-моему, последнее время я только и делаю, что представляюсь. То сенегальским шпионом, то бабником-многостаночником, то ученым-полудурком. Нужно иногда и правду говорить девушкам.

— Дронов.

— Как.

— Дронов. По буквам: Дмитрий, Ромуальд, Ольгед Наина…

— Не нужно, я записала…

Пауза. Девица ждет продолжения. «Континенталь» банк не из последних. Очень даже. А потому я должен вы-давить из себя нечто вроде; «Председатель совета…», «Член подкомиссии Государственной Думы…», «Президент товарищества с неограниченной ответственностью» или, на крайний случай, — советник Президента.

Понятно — страны, понятно — по существенным вопросам. Перебрав варианты, выбираю самый простой.

— Генерал Дронов.

— Спасибо, я записала. Обязательно передам, как только Дмитрий Иванович освободится. Он знает, как с вами связаться? — Голос секретутки потек патокой.

Кажется, она готова была прибавить «ваше высокопревосходительство», но постеснялась.

— Я сам с ним свяжусь. Через час. Весьма важно.

И вешаю трубку. Не дожидаясь заверений девицы в готовности сотрудничать с российским генералитетом в моем лице. Тем более я не называл ведомство или род войск. Да она и не спрашивала.

Так чего бы мне не стать генералом?.. Хрен его знает Ладно, буду «от инфантерии». Если кто вспомнит, что это такое, — значит, образованный. Даже ученый. Я лично представляю инфантерию смутно. В виде двенадцатилетней испанской девчонки королевских кровей, кокетливо!) и распутной.

Как констатировал бы Круз: кто о чем, а лысый о расческе. И был бы прав: общение с прессой и старушками библиотекаршами существенно подорвало мое здоровье. И изменило менталитет.

Кстати о ментах — двадцать минут прошло, пора Игорька обеспокоить.

Набираю прямой.

— Крутов. — Вот так, сразу, после первого гудка. Узнаю Игоря — никогда ни за чьими спинами не прятался и вопросы привык решать сам, разрубая узлы одним ударом. В прежние времена его бы укатали, а теперь без таких, как Игорь, дипломатам в погонах в своих начальственных креслах не усидеть: кто-то и бандитов ловить должен.