Осколок в голове - Сергей Бакшеев Страница 23

Через три дня караван Хасима преодолел перевал и спустился к горной реке. За ней заканчивались китайские владения, и на том берегу караванщики могли чувствовать себя в безопасности. Туда китайские воины вряд ли рискнули бы вторгнуться, чтобы не раздражать грозных соседей.

Хасим осмотрел караван. Люди и животные выглядели изнуренными от тревожного напряжения и сложной незнакомой дороги. Верблюды, привыкшие ходить сотни километров по пескам в пустыне, с трудом приспосабливались к горным тропам и зияющим провалам ущелий, обрывающимся прямо под ногами. Сейчас, когда казалось, что самое тяжелое позади, Хасим вдруг понял, что основная трудность вот она, перед ними.

Река, спустившаяся с холодных гор, усмиряла здесь безрассудную мощь, но вода, словно помнящая недавний удалой бег, местами вскипала бурлящими волнами и угрожающе шумела, недовольно огибая большие валуны. Моста здесь не было и в помине, и где найти возможный брод, никто из каравана не знал.

Верблюды, не умеющие плавать, пугливо сторонились шумящей воды, бестолково перебирали на месте мозолистыми ногами, в страхе прижимаясь друг к другу. Их неорганизованную толпу надо было растащить, но полоса вдоль берега была узкой, заваленной тут и там огромными булыжниками.

И еще одно обстоятельство сильно тревожило Хасима. Товар, который он вез для Тохтамыша, не должен был намокнуть ни при каких условиях. Об этом настойчиво предупреждал Шао. У Хасима от безысходности опустились руки. Все, что он сохранил, уйдя от погони, можно было вмиг потерять на неизвестной горной реке.

Люди Хасима разбрелись вдоль берега и, взяв в руки длинные палки, пытались нащупать возможный брод. Они спускались в холодную воду, заходили по колено, щупали дно, но, делая очередной шаг, тут же проваливались по грудь, а некоторые и с головой. Весенняя река разбухла от воды и не пускала караван на вожделенную равнину.

Вскоре все люди были мокрыми, злыми и угрюмо смотрели на Хасима. Они и раньше не понимали, зачем вместо привычного шелка караван везет столь странный порошок? Зачем они ушли в неизвестные горы, свернув с проверенного годами пути через долину? Напряжение и злость людей росли, и Хасиму надо было срочно что-то предпринять, чтобы, как говорят арабы, взбесившийся скакун не вырвал из рук поводья.

Шиха держалась обособленно от других верблюдов. Ей дали оправиться после ранения и чудесного воскрешения, и она весь путь шла ненавьюченная. Другие верблюды не раз бросали на нее недовольные завистливые взгляды. Сейчас Шиха осторожно бродила вдоль берега, принюхиваясь к воде.

Копившееся у вымокших уставших погонщиков внутреннее напряжение прорвалось, как гнилой нарыв. Тут и там послышались недовольные возгласы. Хасим неловко пытался оправдываться, но его слова лишь подливали масла в огонь упреков и раздражения. Отдельные осторожные замечания промерзших людей перерастали в открытые угрозы.

Хасим решил объявить привал, чтобы спокойный отдых и горячая пища успокоили людей, и у него появилось время на серьезное раздумье. Но в этот момент с гор раздались воинственные крики.

Все в страхе посмотрели наверх.

Из-за горной расщелины, там, где тропа начинала спускаться к реке, появился отряд вооруженных китайских воинов на конях. Издав победный крик, они устремились вниз. Спускаться к реке им предстояло не более получаса.

Люди разом отхлынули от Хасима, понимая, что вооруженная погоня возникла и преследует караван только из-за купца и странного груза. Шакен с четырьмя охранниками попытался занять оборону. Но все понимали – сопротивляться многочисленным китайцам бессмысленно. Мирный караван не мог противостоять вооруженному воинскому отряду да еще в столь неудобном месте.

Отстранившись от хозяина, погонщики всем видом пытались показать, что они люди маленькие и подневольные, и не их вина, что они оказались здесь.

Хасим мгновенно осознал грозящую опасность. Он тайно скрылся с караваном, а значит, в глазах китайцев уже виновен. И никакие уговоры и объяснения теперь его не спасут. Свою жизнь ему было не жалко, он достаточно прожил и не раз был вынужден рисковать ради денег и благосостояния семьи. Но к чему все это теперь? Если он не приедет вовремя в Сарай, погибнет страшной смертью его сын Рустам. Уж в чем-чем, а в искусстве изощренных казней Золотая Орда достигла небывалых высот.

С болью в сердце Хасим оглянулся на неприступную реку. Он готов был отдать всю оставшуюся жизнь, лишь бы оказаться сейчас вместе с караваном на другом берегу и в итоге вызволить сына из коварного плена.

В этот момент Шиха издала все тот же непривычный утробный крик, дождалась когда обратят на нее внимание, и шагнула в быструю холодную воду. Она пересекала реку наискосок, по ходу течения. Все ждали, что она вот-вот провалится и уйдет под воду, но верблюдица уверенно двигалась вперед, и вода доходила ей только до колена.

Хасим мгновенно среагировал, подхватил под уздцы ближайшего вьючного верблюда и повел его в реку точно вслед за Шихой. Под ногами он чувствовал твердое дно без резких углублений и выступов.

Хасим крикнул, чтобы все срочно шли вслед за ним. Люди потянулись к нервно вздрагивающим верблюдам и потащили их в воду. Верблюды упирались, но, видя впереди спокойную Шиху, с опаской пошли через бурную реку.

Пройдя более половины реки, Шиха резко повернула и пошла к противоположному берегу по новому направлению навстречу течению. Вода поглотила ее колени, отдельные буруны касались брюха. Еще чуть-чуть глубже – и Шиху снесет бурный поток.

Но белые горбы величаво двигались вперед. Вскоре река стала мельче, и Шиха выбралась на берег. Вслед за ней вывел второго верблюда промокший по пояс Хасим. Остальные погонщики шли друг за другом, в точности повторяя путь Шихи.

Когда последний верблюд преодолел реку, на китайском берегу появились всадники на взмыленных уставших лошадях. Видя, что караван легко перешел реку, они с разбегу бросились в воду. Передние всадники тут же провалились с головой. Потом они в панике всплыли. Одного подхватило сильное течение, понесло вниз и ударило о камень. Он вскрикнул и скрылся в бурлящей реке. Другие воины вместе с лошадьми с трудом вернулись на берег. Никто больше не отважился повторить попытку.