Шах нефтяному королю - Сергей Соболев Страница 23

Так вот… Абдулла, к которому Хан относится как к собственному внуку, на редкость грамотный вайнах. Ему чуть за тридцать, до сих пор не женат, по-собачьи предан старику, является в последние годы его секретарем и ближайшим помощником. Двое остальных появились в этом доме лет пять или шесть назад. Они беженцы из Чечни… Их дом в Катаяме (это пригород Грозного) накрыло авиабомбой. Из всей родни остались двое: Фатима, дочь бывшего директора Грозненского крекинг-завода, которого Хорхоев-старший хорошо знал, и ее сын, которому в ту пору было лет шестнадцать… Зулейка и Фатима с утра до вечера хлопочут по дому, потому что кроме четырех «приживальщиков», уже прописанных здесь на постоянной основе, у Хана частенько гостят и другие соотечественники, в основном также из числа беженцев, которым нужно помочь с жильем и оформлением временной прописки. Парня, сына Фатимы, Хан вначале хотел отдать в школу, чтобы тот прошел всю школьную программу и хорошенько подготовился к поступлению в институт.

Но потом передумал: чеченскому юноше что в школе, что в институте сейчас прохода не дадут… К тому же тот заметно заикается – это последствие контузии, – а с таким дефектом существовать в молодежной среде вдвойне тяжело. Зато это не мешает заметно повзрослевшему уже парню водить машину и выполнять поручения как самого Хана, так и его верного помощника Абдуллы.

Пройдя через открытую калитку в воротах, Бекмарс увидел спешащую ему навстречу из дома Зулейку – довольно полную, но проворную женщину, с полным ртом золотых зубов и усиками, пробивающимися над верхней губой.

Скупо поприветствовав приживалку, и так же коротко ответив на ее вопросы о его жене и детях, он поинтересовался, чем сейчас занят старик.

– Они с Тимуром за домом, возле беседки, – сказала та. – Бекмарс, ты позавтракаешь с нами?

– Благодарю, Зулейка, я не голоден. Кстати… В каком настроении сегодня пребывает Хан?

– Не знаю, что и сказать, Бекмарс, – женщина бросила на него озабоченный взгляд. – В последнее время он в своем кабинете почти не бывает, то на воздухе, за домом, то на летней террасе сидит… А вчера весь день не выходил оттуда! И вечером тоже. Я поздно легла, почти в час ночи, так у него еще там свет горел! Ну а так… Разве поймешь, Бекмарс? Сам у него спроси.

– Спрошу. Да, Зулейка… Абдулла здесь? Он мне тоже нужен.

– В доме его нет.

– А где он так рано обретается? – удивился Бекмарс.

– Не знаю, – уклончиво ответила тетка. – Какие-то дела, наверное?

Спроси у отца, он должен знать.

Хмыкнув, Бекмарс обошел ее и направился за дом, в противоположный конец участка. Навстречу ему, по дорожке, выложенной серо-голубоватой шлифованной плиткой, шел Тимур – рослый красивый парень, совсем уже взрослый сын беженки Фатимы. Под мышкой он держал аккуратно свернутый молельный коврик. Лишь коротко кивнув парню, Бекмарс разминулся с ним, направившись к деревянной, в виде шатра, резной беседке, – это явное архитектурное излишество, доставшееся ему от прежних хозяев, отец почему-то не захотел сносить.

Бекмарс в очередной раз отметил про себя, что Хан в последнее время стал очень набожным человеком, хотя и на свой лад. О том, чтобы принять немусульманина в этом доме, не могло быть и речи. Исключение составлял лишь Рассадин, но и Николай бывал здесь очень редко. Вот почему Бекмарс вынужден был оставить машину с охранником-славянином за пределами отцовского домовладения.

Искирхан сидел на лавке, вполоборота к встающему над горизонтом дневному светилу, чьи рассветные лучи, просачиваясь сквозь листву деревьев, освещали в профиль его тронутое морщинами, но еще совсем не старое лицо. Одет в темно-серый домашний костюм, черную рубаху с глухим стоячим воротом, на голове традиционная шапочка, сливающаяся своим цветом с выбеленными возрастом волосами.

Бекмарс почтительно поцеловал старика в плечо, затем, осведомившись о его самочувствии, уселся напротив него.

– Бекмарс, ты опять пропустил утреннюю молитву.

– А когда мне молиться, отец? – невольно развел руками тот. – Сам знаешь, дел у меня по горло… Как прилетел, из аэропорта сразу поехал в офис. Извини, что еще вчера к тебе не наведался, но навалилось столько всего…

Он рассказал отцу о своих парижских переговорах с Борисом, остановившись на некоторых важных нюансах, о которых нельзя было говорить по телефону. Потом, вкратце рассказав о проведенных им в офисе мероприятиях – отец выслушал все это молча, с каким-то отстраненным видом, не задав ни одного вопроса, – наконец перешел к главному, ради чего он и приехал сюда в такую рань.

– Отец, вчера на меня вышел один… интересный человек. Его фамилия Фейгелевич…

– Фейгелевич? – неожиданно переспросил старик. – Как его зовут?

– Михаил… Но на визитке его имя значится как Майкл.

Бекмарс, порывшись в кармане, достал визитку, которую вчера ему дал новый знакомый. Хан отрицательно покачал головой, так что визитку пришлось сунуть обратно.

– Сколько ему примерно лет?

– Ровесник нашего Ильдаса. Может, на пару лет старше.

– Он что, нефтью занимается?

– Вот именно! Гм… Ты хочешь сказать, отец, что знаком с ним?

Хан какое-то время молчал, потом негромко проговорил:

– Среди моих студентов был один с таким именем и фамилией… Способный парень. Собирался остаться в аспирантуре, но что-то не сложилось…

Кажется, он уехал на Запад.

Бекмарс изумленно покрутил головой. У Хана, несмотря на преклонный возраст, все еще острая, почти не дающая сбоев память на людей и события. Другое дело, что старик, кажется, порядком устал от прожитой им непростой жизни, так что этой своей «картотекой» он в последнее время пользуется не часто.

– Похоже, это он и есть, – заметил Бекмарс. – Он возглавляет московское представительство корпорации «Халлибертон»…

– Вот как? – бесцветным голосом сказал старик. – На тебя вышли люди из этой корпорации?

– Да. И у них, как я понял из предварительной беседы с этим Фейгелевичем, есть к нам серьезный разговор… Сейчас в Москве находится одна очень крупная шишка, директор «русского» департамента этой фирмы. «Халлибертон», ты, наверное, в курсе, сейчас имеет в России общий бизнес с Тюменской нефтяной… Но этот большой босс хочет встретиться также и с нами. Твой бывший студент так и сказал: «Крайне важно, чтобы на этой встрече присутствовал и ваш отец, уважаемый профессор Хорхоев…» Хан повернул к нему свое лицо. Бекмарс подумал, что отец, как это часто случалось в последние месяцы, откажется участвовать в намечаемом мероприятии. А упрашивать Хана изменить свое решение – дело почти безнадежное.

– Хорошо, Бекмарс, – неожиданно произнес Хорхоев-старший. – Я хотел бы послушать, что скажут люди из «Халлибертон». Когда должны состояться переговоры?

– Уже завтра, в одиннадцать утра. Я распоряжусь, отец, чтобы за тобой прислали машину.