Очень тонкая сталь - Сергей Самаров Страница 22

Но их еще оставалось трое против меня одного. Двое были передо мной, третий находился где-то за спиной.

Не давая налетчикам времени прийти в себя, я дал одному резкий пинок между ног — удар не из боевых единоборств, но очень действенный. Дикий вой и сморщенная физиономия убедили меня, что удар получился точным.

Второй попытался ударить меня правым прямым, который я легко направил в воздух над своим плечом легким ударом кисти в предплечье. Все точно так, как совсем недавно отрабатывал с капитаном Телегиным.

Но ждать последующих ударов, как это было с командиром разведроты, чтобы отбить и их, я не стал. Второму я тут же нанес два быстрых встречных точных удара в одну точку по центру подбородка с обеих рук. Парень посмотрел на меня с удивлением и плавно осел на землю.

Я только успел повернуться, помня, что последний противник остался у меня за спиной, когда почувствовал удар в живот каким-то предметом. И только тогда увидел нож. Но бронежилет мой выдержал, а я, сохраняя инерцию разворота тела, соединил ее с движением кулака и боковым ударом свалил парня на капот своей машины.

Нож остался в его руке, но тут раздался вой полицейской сирены, и во двор въехали сразу два «уазика». Посмотрев на них, я одновременно заметил, как от дома отъезжает красная «Митсубиши Лансер», точно такая же, как у моего нового знакомого азербайджанца Рафа. Такая же старая и грязная. Там, на стоянке, мне показалось, что у его машины было слегка помято правое крыло. Однако сейчас расстояние от меня до машины было немалое, да и темно во дворе было — фонари располагались у подъездов, а окна освещали другую сторону машины, которую мне вообще было не видно. Я не смог рассмотреть крыло. «Митсубиши Лансер» спокойно поехал навстречу двум полицейским машинам. Никто не попытался его остановить.

От дома в нашу сторону бежало трое мужчин. Только тут я заметил, что сигнализация уже работает на трех автомобилях, не считая моего «китайца». Полицейские выскакивали из «уазиков» с автоматами наперевес, хотя я не заметил, чтобы хоть один из них щелкнул предохранителем, опуская его в боевое положение.

Тут же откуда-то появилась Ирина Александровна Ветошкина. Она показала удостоверение капитану полиции и стала ему что-то объяснять. Капитан стоял по стойке «смирно» и внимательно слушал.

Снова завыла сирена, и во двор въехала машина «Скорой помощи». Я помог подняться Ивону, к которому тут же подскочили медики в зеленых халатах. Видели, что он самостоятельно даже стоять не может.

— Его дважды битой ударили, — показал один из хозяев воющих машин. — Сначала вон тот парень, потом вон тот…

До того как его увели в салон медицинского микроавтобуса, Ивон протянул мне ключи от своей машины.

— Поставь здесь, во дворе, и закрой…

— Сделаю, не переживай, — пообещал я…

Туда же, в машину «Скорой помощи», загрузили двух парней, с которыми я дрался. Одного положили на носилки, потому что стоять он не мог. Второй пополз в микроавтобус на четвереньках сам. Это тот, что получил пинок между ног. Остальных засунули в полицейские машины, одна из которых тут же двинулась вслед за «Скорой помощью».

Капитан полиции шагнул ко мне:

— Вы в состоянии вести машину?

— Даже танк или вертолет. С самолетом вот я не справлюсь по неумению.

Капитан не улыбнулся. Моя бодрость и откровенное веселье его не проняли.

— Поезжайте следом за нами в отделение. Товарищ полковник поедет с вами, — капитан кивнул на Ирину Александровну.

Он шагнул к своему «уазику».

— Товарищ полковник… — повторил я с удивлением…

* * *

— Извините, товарищ полковник, за доставленное беспокойство, — сказал я.

— Нормальная ситуация. Вы хорошо себя зарекомендовали. Не ушиблись, когда из окна выпрыгнули?

— Здесь высота небольшая, земля под ногами мягкая. У меня большой опыт десантирования с парашютом, и потому подобный прыжок не составил мне труда.

— Сергея Павловича в известность о происшествии поставьте, — подсказала Ирина Александровна. — Он научит, как вам себя вести, чтобы не раскрыться.

— Вы с ним знакомы?

— Мы с ним сидим на одном этаже, правда, в разных крыльях одного и того же здания, — так замысловато она почти представилась.

— Вы — полковник ФСБ…

— Я полковник медицинской службы, психолог управления «Альфа»…

— Понятно, — для себя я закрыл вопрос о поведении капитана полиции по отношению к Ирине Александровне. В ее удостоверении наверняка не написано, что она психолог медицинской службы, но обязательно указано, что она — полковник управления «А» ФСБ России.

Я сам, хотя очень горжусь собственной службой, к «Альфе» имею уважительное отношение. Не то чтобы «кипятком мочусь» от восторга… Но просто уважаю этих парней, зная уровень их подготовки. И полиция обязана их уважать многократно сильнее, чем делает это спецназовец ГРУ, потому что полиция никогда не имела, не имеет и не будет иметь такой подготовки, какая есть у простого солдата-разведчика. И даже спецназ полиции в сравнении со спецназом ГРУ выиграть не сможет ни в чем, даже в своих традиционных и родных областях, таких, например, как задержание. Короче говоря, я не собирался спорить с полицейскими о преимуществах той или иной службы. Главное, что и я, и они с одинаковым уважением относились к управлению «А».

Ирина Александровна давала, как я видел, показания в мою пользу. Она была права в одном. Перед полицией я не мог раскрыть себя, тем более в присутствии парней, с которыми дрался, потому что подозреваю присутствие там же, во дворе, седьмого человека из их компании — азербайджанца Рафа. А это значит, что в полицию должен поступить если не приказ, поскольку приказы ФСБ не имеют в полиции того хождения, которое имели когда-то в милиции приказы КГБ, то хотя бы указание. И это указание может дать генерал Кабаков.

Я вытащил из кармана трубку и послал вызов. На этот раз генерал ответил не сразу. Видимо, второго звонка от меня уже не ждал. Но я терпеливо слушал длинные гудки, пока Сергей Павлович не ответил.

— Да-да, Алексей Афанасьевич, слушаю. Что-то случилось?

— Случилось, но я пока не имею возможности точно сказать, насколько текущее дело имеет отношение к нашему с вами делу. Хотя иметь может. Подозрения такие у меня есть. Вот рядом со мной сидит в машине Ирина Александровна, она вам сейчас расскажет, что произошло, а потом я добавлю кое-что от себя.

Я передал трубку Ирине Александровне. Она не вела машину, и ей говорить было проще. При этом она, конечно, говоря по-военному, не докладывала, а просто рассказывала, как женщина — с эмоциями, с «охами» и «ахами», тем не менее, говорила вполне внятно и обрисовала картину, как она смотрелась со стороны. Не забыла сказать и главное, что я хотел услышать, — что она сообщила капитану полиции, что я, бывший офицер спецназа ГРУ, приехавший в гости к ее мужу, своему старшему брату, а дальше все, что она видела, кроме завершения драки — она не видела момент, когда меня ударили ножом. Нож и парня, который этим ножом меня бил, полиция забрала. Не забыла она сказать капитану и про Ивона, сообщив, что он — мой старый товарищ, который позвонил мне, когда сработала сигнализация. После чего Ирина Александровна передала трубку мне.