Месть в тротиловом эквиваленте - Сергей Самаров Страница 22

Потом я набрал номер полковника Быковского.

— Здравия желаю, Василий Игоревич!

— Здравствуй, Тим Сергеевич! Давно твоего звонка жду. Подумывал уже сам тебя побеспокоить. Ты в курсе последних новостей относительно подполковника Скоморохова?

— Так точно, товарищ полковник. Если только мы обладаем одними и теми же данными. Мне звонила Аглая Николаевна Скоморохова, рассказала, что приходили из ФСБ с целью арестовать Виктора Федоровича, произвели дома обыск и забрали с собой ее парик.

— Да-да. А перед этим сотрудница московской почты, с которой были отправлены все посылки, по фото опознала Скоморохова, хотя он был в парике и с накладными усами.

— Мне сообщили только о том, что именно с этого почтового отделения были отправлены три посылки. Можно ли как-то выяснить, откуда ушла четвертая, которая не взорвалась?

— Я попробую узнать и тебе позвоню. Но парик — это уже серьезная улика.

— Могла бы быть, — заметил я.

— Ну-ка, ну-ка, полей елей на мою заскорузлую душу, порадуй не только голосом, но и фактом.

— Парик этот никак не налезет на голову Виктора Федоровича. Он слишком мал для этого и никак не может стать уликой.

— Мне бы твой оптимизм!..

— Что-то не так, товарищ полковник?

— Пока ничего не могу сказать. Хотя думаю, что если следователи ФСБ получили на сей счет указание сверху, то они вполне в состоянии поменять один парик на другой, большего размера. Определить, кому принадлежит новый, невозможно без сложной экспертизы. А люди, которые будут ее проводить, сделают то, что от них попросят следователи, и при этом даже не совершат служебный подлог.

— Как так?

— Все просто. Эксперты дадут заключение, что парик вполне мог бы принадлежать Виктору Федоровичу Скоморохову, но они в силу несовершенства своей техники не смогли найти подтверждения этого более чем вероятного факта. А когда специально обученные люди надавят еще и на суд, он будет рассматривать совокупность косвенных улик как доказательство. Есть у них такая практика. Если один судья не пожелает, то его сменят. Другой быстренько согласится сделать так, как ему скажут.

— Этот вариант я не рассматривал, товарищ полковник. Если они пойдут на такой подлог, то доказать обратное можно будет только после поимки настоящего преступника. Именно это я и намереваюсь сделать. Но у меня к вам есть небольшая просьба.

— Я слушаю.

— Ваша дача, где я когда-то прятался, сейчас пустует?

— Практически да. Мы даже не каждые выходные туда выезжаем.

— Мне там было вполне комфортно. Вы можете предоставить убежище подполковнику Ско-морохову? Иначе, есть у меня такие опасения, его и в самом деле могут отправить в СИЗО. Тогда уже и я потеряю возможность получить от него какие-то важные сведения или разъяснения, если они мне понадобятся.

— Командующий предложил отправить подполковника военным самолетом в Москву. У нас есть такая возможность. Где он сейчас?

— На рыбалке.

— Номер его сотового телефона знаешь?

Я продиктовал цифры.

— Решим этот вопрос. Ты сам сейчас где?

— Весь в делах, товарищ полковник. Побеседовал только с двумя адресатами посылок. Осталось еще двое.

— Хорошо. Работай. Кстати, я попросил командующего поставить домашний телефон Ско-мороховых на спутниковый контроль. Если будешь звонить и разговор сразу прервется, значит, его спутник отключил. Не пугайся и снова не звони.

— Понял. Работаю.

Довольный вмешательством в дело командующего спецназом ГРУ, я тут же набрал номер Аглаи Николаевны и сообщил ей все новости. Заодно я сказал и о том, что существует твердая договоренность кое-кого с кое-кем насчет того, чтобы спрятать на время Виктора Федоровича в надежном месте, куда не доберется даже всезнающая ФСБ.

Аглая Николаевна очень обрадовалась, что я не отказался от оказания помощи ее мужу. Это не трудно было определить даже по ее голосу. Еще она верила, что легендарный спецназ ГРУ защитит ее дорогого Виктора Федоровича. Хотелось бы мне самому в это верить!

Выезжать из города напрямую я не пожелал. Мне показалось куда более разумным и рациональным выскочить на объездное кольцо и миновать по нему городские пробки.

Увы, оказалось, что я забрался в самые настоящие автомобильные дебри. Объездное кольцо было слишком плотно забито большегрузными машинами, которые могли проехать в город только по специальному разрешению. Я хотел сократить время пути, но только растянул и увеличил его. Город стоял на восточных подступах к центральному региону, и все машины, идущие с востока на запад, в том числе и в Москву, проезжали именно здесь.

Но все имеет свой конец. Я все-таки продрался через заторы на объездном кольце. Однако и основная трасса в здешних краях оказалась тоже сильно загруженной. В нашей области и вообще восточнее такое бывает крайне редко. Видимо, здесь сливались в одну реку сразу несколько автомобильных потоков. Поэтому я опять ехал медленно.

Но верткость моего автомобильчика и теперь выручала меня. Я с удовольствием совершал обгоны, старался вырываться из тучи сизого газа, накрывавшей всю автомобильную колонну. У меня даже сложилось такое впечатление, что я сам насквозь провонял выхлопными газами. Мне хотелось встать под прохладный душ, пусть даже совсем ненадолго, хотя бы на пару суток. Не мыться, а просто стоять под струями воды и наслаждаться их свежестью и чистотой.

Хорошо еще, что я в силу своих специфических армейских навыков способен быстро адаптироваться к любой обстановке. Служба к этому приучила прочно.

Я ехал дальше, сквозь вонь и гарь этих самых выхлопных газов, несмотря на жару, не опуская стекла в дверцах автомобиля. Так я добрался до Московской области и дал умнице-навигатору новую команду.

Он проложил мне дорогу как раз там, где я и хотел бы ехать. Этот девайс предложил мне свернуть с трассы на второстепенные, не столь загруженные дороги. Они вовсе не обязательно были проселочными и пыльными, хотя полностью этого избежать тоже не удалось. Но движения там было несравненно меньше.

Я прикинул время, оставшееся до заката, и решил, что сумею засветло добраться до деревни, где проживала Елена Анатольевна, если слегка добавлю скорость. Так я и сделал, хотя дороги изобиловали крутыми поворотами. На них постоянно встречались знаки, ограничивающие скорость до семидесяти, а то и вообще до пятидесяти километров в час.