Слепой для президента - Андрей Воронин Страница 22

– Да, Глеб Петрович, я прибыл пешком. Люблю иногда пообщаться с народом.

Я же из простых людей, и корона с моей головы не свалится, – генерал кивнул на шляпу.

– Проходите, чувствуйте себя как дома, – иронично ухмыльнулся Глеб.

Генерал Потапчук улыбнулся в ответ:

– Приятно, что чувство юмора вам не изменяет.

Квартира неуютная, согласен с вами.

– Оно мне никогда не изменяет. За счет этого, может быть, и выживаю.

– Понимаю, понимаю. Небось, скучно вам сидеть здесь одному?

– Почему сидеть? Иногда я выхожу в магазин за продуктами. Сейчас угощу вас кофе. И не такой бурдой, какой вы меня поили, – настоящим, бразильским, который действительно растет в Бразилии, а не где-нибудь в Австрии.

– В Москве кофе тоже не растет.

Генерал лукаво улыбнулся, снял пальто, аккуратно повесил на плечики, а затем с портфелем в правой руке прошел в большую комнату и устало опустился на кожаный диван. Пружины скрипнули. Потапчук устроился поудобнее, поставил портфель на колени и принялся расстегивать блестящие застежки.

– Вы, наверное, принесли мне что-нибудь хорошее? Или полезное?

– Думаете, бутылку водки или бутылку коньяка?

– Нет, вот об этом я как раз не думал. Водка стоит в холодильнике, еще ваша, правда, коньяка, к сожалению, нет.

– Нет и не надо, – откликнулся генерал, почесывая кончиками пальцев седые виски.

– Что, голова болит? – догадался Сиверов.

– Да, побаливает. И таблетку выпил, но не помогает.

– Чашечка крепкого кофе, генерал, вам обязательно поможет.

– Может быть, может быть… Наконец Потапчук извлек из недр портфеля тонкую пластиковую папку черного цвета и положил на стол.

– Кстати, в таких же вот мешках – черных и пластиковых – перевозят трупы, – без тени улыбки проговорил Глеб.

– Юмор тоже бывает черного цвета, – Сейчас принесу кофе. Как раз к вашему приходу приготовил.

Появился кофе. Только после того, как генерал сделал несколько глотков и почмокал губами, оценивая действительно великолепный вкус напитка, он вытащил из своей пластиковой папочки несколько сцепленных скрепкой листков бумаги.

«Что здесь?» – глазами спросил Глеб.

– Здесь, Глеб Петрович, очень интересная информация. Одних интересует футбол, других – деньги, третьих – бабы, что покрасивше. А меня интересует вот что, – в пальцах генерала появилась немного пожелтевшая фотография. – Знаете этого человека?

– Дайте-ка.

– За тем и принес.

Глеб взял снимок и около минуты смотрел на него, не мигая. На снимке был изображен молодой мужчина в форме капитана Советской армии, широкоплечий, с высоким лбом, тонкими губами и глубоко посаженными глазами.

– Да, я знаю этого человека. Вернее, знал. Мы с ним были в приятельских отношениях. Его и меня учили одни и те же наставники.

– Я об этом осведомлен, – генерал Потапчук помрачнел, и две складки от крыльев его носа пролегли к самому подбородку, а на высоком лбу обозначились глубокие морщины. – Да-да, знаю, Глеб Петрович, что вы когда-то прошли одни и те же закрытые университеты.

– Я бы, генерал, не назвал это университетами, а тем более закрытыми.

– Это я так привык называть, сам для себя, Глеб Петрович.

– Его имя Мерцалов Олег Борисович, если мне не изменяет память.

– У вас прекрасная память, – заметил генерал.

– Тех, с кем был знаком в молодости, обычно помнишь всю жизнь. Жаль, конечно, хороший был солдат, и смерть ему досталась не из приятных, насколько мне известно. Смерть солдата.

– А что вам известно о гибели капитана Мерцалова? – генерал Потапчук, подавшись немного вперед, забрал фотографию из рук Глеба.

– Что мне известно… что мне известно… – Глеб откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза. – Его группа получила задание. Им надо было уничтожить отряд душманов, который занимал важную стратегическую высотку в одном из ущелий. Наши сколько ни пытались, не смогли пройти через ущелье. И тогда командование поручило выполнение этой операции Мерцалову.

Помню, меня это еще немного задело. Обычно такие задания выполняли я и мои парни, а тут вдруг узнаю, что туда направили Олега с его группой. Они, по-моему, полетели на трех вертолетах, а назад вернулся только один. Задание не выполнили. Из группы – а там было человек двадцать – в живых осталось четверо.

Помню, старшина мне рассказывал, как все произошло.

Они даже не смогли похоронить убитых. Олег Мерцалов подорвался на противопехотной мине, старшина сам видел это. Они не смогли к нему подобраться, слишком уж сильным был огонь. Видели, как Мерцалов истекал кровью. В общем, наши убрались из того ущелья, потеряв почти всех. А затем, насколько мне известно, подняли доблестную авиацию и все ущелье забросали бомбами, которых хватило бы на город средних размеров. Даже трупов потом не отыскали.

– Да-да, Глеб Петрович, вы рассказали все очень правдоподобно. Вернее, мы тоже до поры до времени думали, что все произошло именно так. Были же свидетели, видевшие будто бы мертвого Мерцалова, но с большого расстояния.

– Вы хотите сказать, что все произошло не так?

– Не знаю, утверждать не буду, – генерал взял чашечку с кофе и сделал несколько судорожных глотков. – А вот вторая фотография, – пальцы Потапчука скользнули под пластик папки и достали следующий фотоснимок. – Сделан этот снимок, как вы понимаете, совсем недавно и попал к нам обходными путями. Эта информация стоила очень дорого, но я не жалею, что пришлось так сильно раскошелиться. Информация, в общем, бесценная.

– Интересно решать ваши ребусы.

Глеб взял снимок и стал его рассматривать. Затем подвинул первый снимок ко второму и сличил. Между двумя людьми на фотографиях существовало какое-то едва уловимое сходство, хотя, на первый взгляд, на них были изображены два абсолютно разных человека.

– Это кто – брат? – спросил Глеб, хоть и знал уже правильный ответ.

– Да, я бы тоже хотел так думать, Глеб Петрович.

Но, как ни удивительно, это один и тот же человек.

Мерцалов Олег Борисович, капитан спецназа. Однако, теперь он не тот, кем был раньше, так же, как и вы.

Ему сделали пластическую операцию. Операцию сделали в Ираке специалисты из одной бельгийской клиники. И теперь Олег Борисович Мерцалов носит другое имя. И не одно. Он принял ислам, правда, не знаю, обрезали его или нет, – генерал Потапчук чуть брезгливо хмыкнул.

– А мне повезло, – засмеялся в ответ Глеб Сиверов, – имя изменили, внешность тоже, а вот обрезание не сделали.