Севастополь в огне. Корабль и крест - Юрий Суходольский Страница 22

– А как же нам после этого дела от вас получать распоряжения? Посылать к вам кого? – спросил Биля.

– Это мы наладим вот как… – сказал Кухаренко и еще раз посмотрел на дверь.

Ночное небо было расчерчено огненными хвостами. Бомбы и ракеты летели медленно, лениво разрезали тьму красными линиями и только потом резко падали вниз.

Биля и Кухаренко стояли во дворе.

Полковник какое-то время молчал, потом сердито проговорил:

– Нахимов сказал: «Первая просьба моя к государю по окончании войны – это отпуск за границу: так вот-с, поеду и назову публично ослами и Реглана, и Канробера». Дело уж кончено было бы бедой, коли союзники после Альмы пошли бы сразу на Севастополь. Бог Россию не оставил. Меншиков строить ничего не хотел, а Корнилов настоял на том, чтобы подрядчику Волохову было разрешено поставить на его собственный счет башню для защиты рейда со стороны моря. Волохов ее закончил за два дня до высадки. При первой же бомбардировке башенка эта и спасла рейд от подхода вплотную их флота. Не было бы ее, расколотили бы они нас в клочья!

Биля посмотрел в небо и сказал:

– Ракеты бросают.

– Да. Ракеты, преимущественно разрывные, с сильным зажигательным составом. Дальность полета, как я посмотрю, составляет до двух тысяч сажен. Сила действия у них изумительная.

– Видали мы, Яков Герасимович, на этом «Таифе», придумку и получше, – сказал Биля.

– Рассказывай.

3Балаклава, Крым

«Таиф» стоял на рейде Балаклавы. Узкое горло бухты было отсюда почти неразличимо. Только постоянное движение союзного флота открывало ее присутствие. Небольшие пароходы словно выходили прямо из скалы и сразу забирали левее, к Севастополю.

В кают-компании «Таифа» одиноко сидел Ньюкомб. На столе перед ним как карточный пасьянс были снова разложены обгорелые остатки его рисунков.

Ньюкомб взял в руку один из них. На нем был крупно изображен фрагмент рукоятки. То, что сначала выглядело как насечка, оказалось буквами, разбросанными по наборным кольцам стилета. Латинские, арабские и греческие литеры были беспорядочно разбросаны по всей поверхности.

Ньюкомб положил этот рисунок и взял следующий клочок бумаги с черной каймой. На нем его идеальным почерком были выписаны два слова на греческом языке: «Плакида поможет».

Ньюкомб опустил руку в карман и достал из него образок, отобранный у Якова. Оборванная цепочка закачалась и задела за край стола.

Ньюкомб вдруг что-то словно вспомнил и положил иконку рядом с греческой надписью.

В кают-компанию вошел вестовой матрос, держа в руках несколько конвертов.

Он щелкнул каблуками и доложил:

– Доставили почту, сэр!

Ньюкомб резко встал из-за стола, взял конверты. Вестовой еще раз козырнул и ушел. Но Ньюкомб этого не заметил. Он быстро перебирал конверты, и глаза его наконец-то вспыхнули от радости. Это было письмо из Лондона, от Кэтрин.

Ньюкомб попытался вскрыть его аккуратно, как это и положено, но у него не получилось. Как и все нервные люди, он всегда рвал конверт. Вот и на этот раз тот раскрыл свой бумажный зев не в том месте.

Ньюкомб смял его, вытащил письмо и начал лихорадочно читать. Сначала глаза его разгорелись, но потом стали потухать, и вскоре в них проступило разочарование.

В кают-компанию вошел Слейтер. Его проницательный взгляд сразу схватил эту перемену в лице Ньюкомба.

– Некоторые конверты надо красить в черный цвет как траурные паруса, не так ли? – наполнил кают-компанию слегка каркающий голос. – Кстати, сегодня открывается телеграфная линия. У нас будет постоянная связь с Лондоном.

– Черт побери, я сумею убедить этих тупиц! – воскликнул Ньюкомб и бросил письмо на стол.

Лицо Слейтера осталось непроницаемым. Он прошел к столу и начал отбирать свои письма. Ньюкомб смотрел на его лоснящийся затылок с тремя маленькими складочками и почему-то не мог оторваться от этих кожистых валиков. Слейтер чувствовал этот взгляд, но не оборачивался, ждал, когда Ньюкомб заговорит с ним сам.

– Сэр, считаю долгом чести сообщить вам, что пока мисс Кортни не снискала успеха в переговорах с военным министерством. Однако она надеется при личной встрече добиться большего, – наконец-то сказал Ньюкомб.

Слейтер развернулся и произнес:

– Будем надеяться на лучшее.

– Что вы намерены делать в связи с этим с моими долговыми обязательствами?

– Пока ждать и надеяться, что вы, истинный джентльмен, так или иначе рассчитаетесь со мной вовремя.

– Мисс Кортни предлагает мне свои деньги, но я вряд ли могу принять такую жертву.

– Вам виднее. Насколько я знаю, ваши финансовые амбиции далеко превзошли размеры всего состояния вашей невесты.

У приоткрытого окна, выходящего из кают-компании на палубу, остановился капитан. До него донеслись последние слова Слейтера, и он решил пока не обнаруживать своего присутствия.

– Нет! Я слишком близок к своей основной цели, – проговорил Ньюкомб.

– Вы слишком уповаете на провидение. Одно «сегодня» стоит двух «завтра». Трезво оцените ваши шансы и положение!

– Что вы предлагаете?

– Немедленно отправляйтесь в Лондон.

Черкесский аул, Кавказ

Сумерки катились холодной рекой со стороны гор на аул, крайние сакли которого серели в двадцати шагах. Лошади Али, Исы и еще трех всадников стояли мордами друг к другу, образовав круг.

– Куда ехать, вы знаете. Я все сказал. С тобой, Иса, мы встретимся послезавтра, – проговорил Али.

С крыши соседней сакли кто-то внимательно следил за всадниками.

Иса кивнул, и люди разъехались в разные стороны.

Али проводил их взглядом и развернул коня к аулу.

Все тот же внимательный взгляд с крыши сопровождал его и сейчас.

Он въехал в узкую улочку и краем глаза заметил тень, мелькнувшую на крыше. Его рука медленно поползла назад, к чехлу с винтовкой, но потом остановилась. Али улыбнулся и взялся за аркан, висевший у передней луки седла.

На крыше снова что-то мелькнуло. Али выхватил аркан и бросил его. Кто-то тихо вскрикнул.

Али потянул за веревку и подъехал к крыше, край которой оказался почти на уровне его головы. Поперек коня перед всадником свалилась Маликат, перехваченная по плечам арканом.

Али освободил ее, аккуратно поставил на землю перед собой и спросил:

– Как дела, моя красавица? Зачем ты бегаешь по крышам, как кошка, в такой поздний час?

Маликат повела плечами и заявила:

– Скажи ему обо мне, когда увидишь.

– Скажу. Если я сделаю так, то поможешь ли и ты мне?