Братство волков - Сергей Соболев Страница 21

– Ничего себе.

– А потом полицейские велели покинуть парк. И вот только недавно, час назад, туда опять стали пускать людей.

– Хм… – Деревянченко почесал в затылке. – Я как-то все это пропустил.

– Так про гроб еще вчера по местному радио что-то говорили. И по кабельному – тоже. Ты разве не слышал?

– Я ж тебе говорил, что в воскресенье поеду с родителями на дачу?

– Да, я помню.

– Ну вот. В девять вернулись… я сразу лег спать. М-да… вот это новости..

Они прошли еще квартал или два; и вдруг оба сбились с шага. Впереди, у кинотеатра «Космос», что-то происходило… В ту сторону промчались, освещенные тревожными всполохами, одна за другой две полицейские машины. С перекрестка – и туда же – свернула еще одна полицейская машина.

На улице стало вдруг как-то шумно из-за раздающихся сразу с нескольких сторон ревунов и сигналов подъезжающего к месту событий служебного транспорта…

Подойдя ближе, они остановились на тротуаре, где уже собралась кучка зевак. К небольшой площади перед кинотеатром свернул автобус с полицейской символикой. Из передних дверей выскочили двое в форме; у одного на поводке овчарка. Эти поспешили сразу к входу к кинотеатр….

На глазах у собравшихся возле кинотеатра прохожих сотрудники полиции стали разворачиваться в двойную цепь… И уже вскоре вдоль нее, как по коридору, из фойе первого этажа – прежний сеанс закончился, а новый еще не начался – потянулась цепочка граждан…

Анатолий услышал, как один из них, парень лет семнадцати, прижимая в уху сотовый телефон, на ходу с кем-то говорил (очевидно, с родными):

– Не волнуйтесь, мы уже вышли. Да, вроде бы звонок был… говорят, что бомба в зале…

Деревянченко и его девушка двинулись между домами и уже вышли на параллельную улицу. Отсюда хорошо виден задник кинотеатра с двумя дверями, откуда обычно выходят граждане после окончания сеанса. Молодые люди, возможно, не заметили бы ничего особенного и прошли бы мимо, если бы не стоявшая там, освещенная всполохами от включенного проблескового маячка, полицейская машина… На стене – между этими двумя закрытыми дверями – была хорошо видна нарисованная кем-то, вероятно, струей из баллончика, оскаленная волчья голова с острыми винтовочными патронами вместо клыков.

Потрясенные увиденным, они некоторое время шагали молча – шли обратной дорогой, в сторону общежития педагогического колледжа. Когда миновали живую изгородь у братской могилы, Галина дрогнувшим голосом сказала:

– Толя, ты же говорил, что вроде узнал тех, что привезли гроб…

– Нет-нет, – торопливо сказал Деревянченко. – Наши пацаны, на кого я подумал… Нет, это фигня… Не может такого быть!

– Ох-х, Толя… как-то мне не по себе. Может, все же позвоним?

Деревянченко, бросив на подругу хмурый взгляд, сказал:

– А что мы скажем ментам? Мы ж ничего толком не видели…

– Кое-что видели. И слышали.

– Если расскажем, так нас же сделают крайними, как это у ментов часто бывает.

– Думаешь?

– Выброси из головы! Все, Галчонок… давай больше на эту тему не будем говорить.

Они провели вместе еще около получаса неподалеку от Галкиной общаги. Гуляли по переулкам, целовались, старались выбросить из головы дурные мысли.

Наконец попрощались. Увидев, что Галина скрылась в общежитии, Деревянченко зашагал в сторону дома. В голове у него после разговора с подругой и после увиденного возле кинотеатра «Космос» все как-то перемешалось… Сюда же до кучи приплетались мысли о Быстрове, о всех тех вещах, что тот рассказал ему сегодня в гараже. Анатолий не был, кстати, так уж уверен на все сто, что в ночь с субботы на понедельник он видел именно Быстрова. Лицо одного парня было закрыто шарфом или платком… Ну а другого он и вовсе толком не рассмотрел, он видел лишь силуэт.

Может, и «Газель» не та, на которую я подумал? Мало ли в городе и окрестностях «соболей» и «газелей»?

Напряженно думая, Деревянченко шел прямым путем к родительскому дому. Погода быстро портилась; над городскими кварталами, подсвеченные в разных местах отраженными бликами, нависли темно-фиолетовые, почти черные тучи. Прошел мимо школы, в которой когда-то учился… Стало совсем темно; так темно, как редко бывает в июне. Анатолий уже видел торец своей пятиэтажки, видел огни соседних многоэтажек; осталось пройти через небольшой пустырь, и он окажется в родном дворе.

Еще прежде, чем он опознал идущего наискосок по пустырю мужчину, прозвучал знакомый голос:

– Толян?! Ты, что ли?

– Костя?

Деревянченко с удивлением посмотрел на подошедшего к нему крепыша.

– А ты чего тут? – спросил он, остановившись. – Твои родаки давно отсюда съехали..

– Да так… – странным голосом сказал Быстров. – Одного знакомого решил повидать.

– А! Ну ладно…

Ветвистая молния прочертила небо; и тут же над головами оглушительно треснуло.

– Вот это да! – пробормотал Анатолий. – Гроза начинается! Ну… я побежал?!

– Секунду, Толян… Скажи-ка… кому ты рассказал о том, что видел в ночь с субботы?

– О чем, о чем? Не понял тебя.

– О гробе… ну и о «Газели», которую видел в парке.

– Никому не рассказывал… Да и чушь это все.

Анатолий, услышав шаги за спиной, резко обернулся. Но ни среагировать, ни разглядеть того, кто подошел с тыла, он не успел: что-то обжигающе холодное впилось в его плоть!..

– Теперь уже точно не расскажешь!..

Деревянченко придушенно захрипел; ему нанесли еще несколько ударов ножом в спину и печень… Через минуту на пустыре, поливаемом шипящими струями ливня, остался лишь один лежащий навзничь парень с торчащей из спины рукоятью ножа.